свинцовые мерзости жизни

807 204 зн., 20,18 а.л.
Свободный доступ
в процессе
В Павлозаводске, промышленном сибирском городе, пропадает девочка, а спустя неделю на пустыре находят её отрубленную руку. За маской убийцы скрывается учительница музыки, Алина Емельяновна, которой наконец выдался шанс претворить в жизнь свои преступные наклонности. Она намеревается продолжить серию убийств, и помогает ей в этом могущественное существо, которому подвластны пространство и время. Тем временем приходит в себя после тюремного заключения Евгений Фишер, который обожает представлять себя жертвой насильственной смерти. Его любовница Неля, жестокая садистка и продавщица с мясного рынка, тоже приходит в себя - после давней аферы, которая чуть не обернулась для неё смертью. Совсем некстати пара оказывается втянутой в расследование, которое ведет майор Юдин, следователь по особо важным делам. Он одержим серийными убийцами и твердо намерен отыскать нового павлозаводского маньяка.
817 118 зн., 20,43 а.л.
Свободный доступ
весь текст
Недалекое будущее, киберпанк и неон. 2030 год, Санкт-Петербург, голограммы, дроны и новые виды синтетических наркотиков. В прекрасной России (воображаемого) будущего тросы социальных лифтов оборвались, увлекая за собой пассажиров, поэтому маршрут «из грязи в князи» подвластен единицам.
Матвей Грязев, молодой человек из-под Саранска, не мечтал о больших деньгах и не хотел сделать карьеру. Просто в одно прекрасное утро его вылазки за наркотиками и заигрывания с законом закончились не совсем предсказуемо. Встретившись с дилеммой Раскольникова, он выбирает третье, превращаясь самостоятельно в старуху-процентщицу. Матвея на его профессиональном поприще окружают проститутки,ельцинисты, революционеры всех мастей, помешанные мистики, любители «Бардо Тхёдол», бомжи, онкобольные, юные мажоры и гусиноозерские гопники в полицейской форме. Каждый из них желает знать, где живет Матвей, но некоторые готовы уделить этому вопросу чуть больше времени, чем остальные…
Матвей Грязев, молодой человек из-под Саранска, не мечтал о больших деньгах и не хотел сделать карьеру. Просто в одно прекрасное утро его вылазки за наркотиками и заигрывания с законом закончились не совсем предсказуемо. Встретившись с дилеммой Раскольникова, он выбирает третье, превращаясь самостоятельно в старуху-процентщицу. Матвея на его профессиональном поприще окружают проститутки,ельцинисты, революционеры всех мастей, помешанные мистики, любители «Бардо Тхёдол», бомжи, онкобольные, юные мажоры и гусиноозерские гопники в полицейской форме. Каждый из них желает знать, где живет Матвей, но некоторые готовы уделить этому вопросу чуть больше времени, чем остальные…
235 435 зн., 5,89 а.л.
Свободный доступ
весь текст
«Препараты» — это история любви, разворачивающаяся в соседнем подъезде. Возможно, вы видите ее героев ежедневно: пара в провинциальном кафе, в которой мужчина моложе своей пассии, посетители аптек, которые произносят названия лекарств словно молитву — возможно, вы даже сдаете посуточно квартиру этим людям, а потом находите пустые упаковки от таблеток в самых неподходящих местах.
Любовь, которую испытывают герои друг к другу, разворачивается на фоне российской провинции. Эдип и Электра в декорациях дач и съемных квартир летнего Владимира, под дыханием русской смерти переходящего в осень.
«Препараты» — повесть для тех, кто хоть раз задавался вопросом, что такое зависимость. «Препараты» — для тех, кто пытается различить в крике соседей по лестничной клетке отдельные слова прежде, чем они убьют друг друга.
Любовь, которую испытывают герои друг к другу, разворачивается на фоне российской провинции. Эдип и Электра в декорациях дач и съемных квартир летнего Владимира, под дыханием русской смерти переходящего в осень.
«Препараты» — повесть для тех, кто хоть раз задавался вопросом, что такое зависимость. «Препараты» — для тех, кто пытается различить в крике соседей по лестничной клетке отдельные слова прежде, чем они убьют друг друга.
149 472 зн., 3,74 а.л.
Свободный доступ
весь текст
Владислав Ширяев, герой «Препаратов», дебютного романа К. Зонкер, появляется впервые на страницах сборника «Северная готика» (2014-2017). Истории еще молодого и почти независимого Владислава — лишь цветные стеклышки в витраже этого причудливого сборника-витража, где-то треснувшие, а где-то карамельно-яркие, обманчиво сладкие на вид.
Герои, изображенные в рассказах-осколках, кажутся чуть гротескными, искаженными, невероятными, как персонажи Босха или средневековые скульптуры: женщина, влюбленная в Муссолини, которая находит его черты в обычном человеке с улицы, сумасшедшие экспериментаторы Дрезднер, учащие машину ощущать страх смерти по книгам, наркотическая сольпуга, тянущаяся смиренно к своим жертвам.
От рассказа к рассказу автор проживает страх смерти вместе с читателем, и танатофобия эта, наравне с наркозависимостью, является основным мотивом, управляющим персонажами.
Герои, изображенные в рассказах-осколках, кажутся чуть гротескными, искаженными, невероятными, как персонажи Босха или средневековые скульптуры: женщина, влюбленная в Муссолини, которая находит его черты в обычном человеке с улицы, сумасшедшие экспериментаторы Дрезднер, учащие машину ощущать страх смерти по книгам, наркотическая сольпуга, тянущаяся смиренно к своим жертвам.
От рассказа к рассказу автор проживает страх смерти вместе с читателем, и танатофобия эта, наравне с наркозависимостью, является основным мотивом, управляющим персонажами.
106 158 зн., 2,65 а.л.
Свободный доступ
весь текст
Без сомнения, однажды мы узнаем, от чего именно скончалась Элиза Лэм, печально известная посмертно канадская туристка. Ее исчезновение окутано таким количеством тайн и домыслов, что каждая новая деталь лишь запутывает общественность и детективов. В истории смерти Элизы смешались масоны, психиатрические заболевания, таинственные ритуалы, символы, детективы и овеянный дурной славой отель «Сесил», постояльцы которого пили воду с примесью разлагающегося тела Лэм, пока полиция двух стран искала ее во всей Америке.
Эта история — попытка объяснить исчезновение Лэм. К. Зонкер не скрывает, что история канадской Офелии — лишь канва, по которой она вышивает свой прихотливый узор. Или, если вам больше нравится — застоявшаяся вода бака, по которой автор пишет вилами свою мистическую версию смерти Элизы.
Эта история — попытка объяснить исчезновение Лэм. К. Зонкер не скрывает, что история канадской Офелии — лишь канва, по которой она вышивает свой прихотливый узор. Или, если вам больше нравится — застоявшаяся вода бака, по которой автор пишет вилами свою мистическую версию смерти Элизы.
127 147 зн., 3,18 а.л.
Свободный доступ
весь текст
Владислав Ширяев выкристаллизовывается в главного героя сборника, но это уже не тот неловкий юноша, которого читатель рассматривал сквозь витраж «Северной готики» (2014-2017). События «Темноты и мяса» — это продолжение «Препаратов» (2017-2018), здесь К. Зонкер представляет читателю третью ипостась героя, закрывая триптих «скоростным» портретом Ширяева.
Помимо Владислава в темноте ждут читателя и другие герои: одноногая проститутка из детских воспоминаний К. Зонкер, жена и мать Ширяева, напоминающая сольпугу Катерина-Эффи, школьный приятель-таксист, Лернейская гидра. Другие смиренно ожидают своего права на внимание в виде мяса, уже раскрытые до невозможности.
Этот сборник содержит куда меньше рассказов и концентрирован на двух красках: черной темноте и красном мясе. Первая зарисовка, обманчиво-перламутровые «Медузы дремлют, мерцая в акварели» — последний витражный «северноготический» отблеск, выпавшее случайно на стол мясника из переплета стеклышко, чуть тронутое набегающей на прилавок
Помимо Владислава в темноте ждут читателя и другие герои: одноногая проститутка из детских воспоминаний К. Зонкер, жена и мать Ширяева, напоминающая сольпугу Катерина-Эффи, школьный приятель-таксист, Лернейская гидра. Другие смиренно ожидают своего права на внимание в виде мяса, уже раскрытые до невозможности.
Этот сборник содержит куда меньше рассказов и концентрирован на двух красках: черной темноте и красном мясе. Первая зарисовка, обманчиво-перламутровые «Медузы дремлют, мерцая в акварели» — последний витражный «северноготический» отблеск, выпавшее случайно на стол мясника из переплета стеклышко, чуть тронутое набегающей на прилавок