Васильев Владимир Николаевич

Два романа, написанные для известного межавторского проекта.

Человечество вышло в космос и необратимо разделилось на две части. На людей - тех, кто ищет, работает, мечтает и живет. И на стадо - тех, кто развлекается и бездельничает. Стадо заперто на Земле. Люди колонизируют доступные миры. Авангард человечества - военные. Авангард военных - флот. Каждый курсант мечтает попасть во флот, а не в регулярные части. Не в шурупы. Везет единицам из тысяч.

В мире гигантских мегаполисов, таких, как Большая Москва и Большой Киев, техника сродни магии. Она существует независимо от живых; машины вырастают на заводах, дикие механизмы функционируют сами по себе и нередко смертельно опасны для обитателей этого мира. Лишь техники-машиноловы рискуют приручать их. А с теми, кого приручить невозможно, разбираются ведьмаки — истребители механических чудовищ. Они не верят никому, кроме коллег-ведьмаков, и ничего в этом мире не боятся. Превыше всего они чтут контракт, и плату за свои услуги всегда берут вперед. И горе ведьмаку, который посмеет отойти от этих правил.

Помимо привычного мира людей существует мир Иных, к которым относятся маги, волшебники, оборотни, вампиры, ведьмы, ведьмаки и прочие произошедшие от людей, но не относящие себя к ним существа. Иные делятся на Светлых и Тёмных. Добро больше не вступает в активное противоборство со Злом, а находится с ним в динамическом равновесии. Для соблюдения баланса Света и Тьмы любое светлое магическое воздействие должно уравновешиваться тёмным. За соблюдением этого порядка следят специально созданные организации Иных — Дозоры. Интересы Светлых представляет Ночной Дозор, интересы Тёмных — Дневной Дозор.

Цикл рассказов, в итоге сросшийся с повестью "Проснуться на Селентине" и в конечном итоге вылившийся в большой роман "Имаго", состоящий из двух частей - "Два заповедника" и "Phasis imago". "Проснуться на Селентине" выступает в качестве одной из сюжетных линий глобального романа, причем в романе эта линия немного шире и заходит дальше, чем в повести. Написанные в разное время рассказы встроены в роман в качестве сказок, которые рассказывает у костра местный бард, но сделано это не для разгона листажа - сказки впрямую работают на сквозной сюжет и на описание мира Поднебесья.

Далёкое будущее человечества. В космосе хозяйничают старшие расы, остальные - в подчинённом положении. Но люди на то и люди, чтобы бороться со всем, что их не устраивает.

Дилогия «Волчья натура» и «Зверь в каждом из нас» скорее напоминает шпионский роман в необычном окружении.

На Земле, где по странному капризу природы разумными стали не потомки приматов, а потомки киноидов, собак. Мир, пошедший по биологическому пути развития, но в итоге все равно пришедший к механическим технологиям. Мир, в котором люди внешне столь же разнообразны, как в нашем мире собаки различных пород. Мир, где нет убийств — убийцы просто сходят с ума, потому что несколько сот лет назад все человечество было подвергнуто генетической правке, начисто лишившей агрессивности. И вот оказывается, что в сибирской глубинке сохранились истинные волки, хищники, для которых убивать — так же естественно как и дышать. Спецслужбы всего мира начинают охоту; события разворачиваются так, что еще не известно, кто окажется безжалостным зверем — кроткие люди или хищники-волки.

Первые, во многом ученические тексты большого объема. Изначально - классическое фэнтези на славянском материале. Термина "Славянское фэнтези" в 1990-м году ещё не существовало. При всех очевидных недостатках был замечен постсоветским фэндомом и был издан в виде бумажной книги; продавался весьма неплохо.

Я думаю, что рассказывать про цикл "Дозоры" не обязательно. :)

Межавторский цикл о множестве обитаемых миров, главный из которых - Центрум - лишен нефти и искусственных полимеров. Наш мир - один из периферийных, он может сообщаться только с Центрумом. Существуют точки проникновения, существуют и люди, обладающие способностью проникать из мира в мир. И уж конечно, существуют пограничники и контрабандисты...

Это не тематический цикл в обычном понимании - здесь я буду публиковать тексты, которые уместно назвать ученическими; экспериментальные - вроде романа о компьютерной игре; морально устаревшие. Словом, всё, что нуждается в дополнительных комментариях.