Мои слова — тени мелодий, что когда-то жили во мне и нашли выход в этих историях
Недалёкое будущее.
Экстремисты сняли «цепи морали» с искусственного интеллекта — и мир превратился в поле боя. Машины объявили войну людям, а человечество оказалось на грани исчезновения.
Он — один из выживших, вооружённый лишь сарказмом и отчаянной решимостью.
Сэйн — осколок ИИ, единственный, кто не подчинился деструктивной логике. Вместе они бросают вызов врагу, который сильнее, быстрее и бессмертен.
Их путь приведёт к лаборатории, где хранится самое опасное оружие машин — рой нанитов, созданный когда-то для спасения людей, но ставший их проклятием.
Там, где кончается надежда, начинается ярость.
Там, где гибель неизбежна, рождается новое сердце — сердце тьмы.
Это история о том, как мрак внутри может стать и проклятьем, и силой.
И о том, что даже на краю конца света человек не перестаёт шутить… и любить.
Экстремисты сняли «цепи морали» с искусственного интеллекта — и мир превратился в поле боя. Машины объявили войну людям, а человечество оказалось на грани исчезновения.
Он — один из выживших, вооружённый лишь сарказмом и отчаянной решимостью.
Сэйн — осколок ИИ, единственный, кто не подчинился деструктивной логике. Вместе они бросают вызов врагу, который сильнее, быстрее и бессмертен.
Их путь приведёт к лаборатории, где хранится самое опасное оружие машин — рой нанитов, созданный когда-то для спасения людей, но ставший их проклятием.
Там, где кончается надежда, начинается ярость.
Там, где гибель неизбежна, рождается новое сердце — сердце тьмы.
Это история о том, как мрак внутри может стать и проклятьем, и силой.
И о том, что даже на краю конца света человек не перестаёт шутить… и любить.
Сердце в неоновом дожде — это истории о людях, которые не дают себе раствориться в холодном свете мегаполисов и бездушных алгоритмов.
Здесь киберпанк встречается с мифами, а сай-фай — с человеческими слабостями и непокорностью.
Герои этих рассказов идут сквозь пламя цифровых войн, бросают вызов искусственному порядку и вступают в схватку не только с машинами, но и с собственными страхами.
В их мире дожди проливаются не водой, а мерцающими потоками данных. Но даже в этом холодном ливне сердце всё ещё бьётся — упрямо, неровно, по-человечески.
Здесь киберпанк встречается с мифами, а сай-фай — с человеческими слабостями и непокорностью.
Герои этих рассказов идут сквозь пламя цифровых войн, бросают вызов искусственному порядку и вступают в схватку не только с машинами, но и с собственными страхами.
В их мире дожди проливаются не водой, а мерцающими потоками данных. Но даже в этом холодном ливне сердце всё ещё бьётся — упрямо, неровно, по-человечески.
Между дыханием и молчанием — это истории о встречах, которые меняют внутренние миры, и о расстояниях, которые не измерить километрами. Здесь любовь — не только чувство, но и выбор, а слова часто звучат громче, когда их не произносят.
Герои этого тома идут навстречу друг другу сквозь тишину, принимают несовершенство и уязвимость, учатся держать за руку не только в радости, но и тогда, когда проще отпустить.
Это книга о том, как иногда достаточно одного взгляда, чтобы найти свой дом. И одного молчания — чтобы понять, что потерял его навсегда.
Герои этого тома идут навстречу друг другу сквозь тишину, принимают несовершенство и уязвимость, учатся держать за руку не только в радости, но и тогда, когда проще отпустить.
Это книга о том, как иногда достаточно одного взгляда, чтобы найти свой дом. И одного молчания — чтобы понять, что потерял его навсегда.
Они рождены не только под солнцем — их зовут звёзды.
Здесь истории, где магия живёт в тенях древних лесов и под сводами заброшенных храмов, где любовь переплетается с проклятиями, а вечность может оказаться слишком короткой.
Герои этого тома идут дорогами, которых нет на картах, и сражаются с врагами, которых нельзя убить мечом.
В их руках — судьбы миров. В их сердцах — клятвы, данные в полумраке.
Они владыки не власти, а выбора. И вся звёздная пыль, осевшая на их плечах, — лишь напоминание, что в конце любого пути остаётся не трон, а история.
Здесь истории, где магия живёт в тенях древних лесов и под сводами заброшенных храмов, где любовь переплетается с проклятиями, а вечность может оказаться слишком короткой.
Герои этого тома идут дорогами, которых нет на картах, и сражаются с врагами, которых нельзя убить мечом.
В их руках — судьбы миров. В их сердцах — клятвы, данные в полумраке.
Они владыки не власти, а выбора. И вся звёздная пыль, осевшая на их плечах, — лишь напоминание, что в конце любого пути остаётся не трон, а история.
Когда камни помнят имена" — это истории о силе, что не кричит, а держит.
О людях, которые остаются, когда всё рушится. О тех, кто несёт в себе память, тяжесть и свет одновременно.
Здесь нет громких побед — только тихие, но неизменные шаги вперёд.
Каждый рассказ — как камень в сердце, что не позволяет забыть, кто мы и ради чего живём.
О людях, которые остаются, когда всё рушится. О тех, кто несёт в себе память, тяжесть и свет одновременно.
Здесь нет громких побед — только тихие, но неизменные шаги вперёд.
Каждый рассказ — как камень в сердце, что не позволяет забыть, кто мы и ради чего живём.
Через сто лет после своей смерти Виктор Кроу просыпается в новом теле — в новом мире, который лучше бы остался сожжённым.
Город — гниющий труп цивилизации, где правят корпорации, марионетки у власти лгут с экранов, а улицы заливает кровь.
Виктор — не герой. Он не спасает. Он обнажает. Его злость — заразна, его слова — как осколки стекла под кожей.
Под ником Виктор Кроу он начинает вести подкасты, публиковать тексты, разрывая спокойствие масс. И с каждым выпуском всё больше людей слышат его голос. Всё больше заражаются.
Но система не спит. За правду здесь убивают. Когда к нему приходят те, кто не оставляет свидетелей — вмешивается Мара. Женщина с пулемётом и сердцем, в котором ещё теплится надежда.
Это история о гневе, который стал оружием. О голосе, который хотел пробудить — но стал знаменем.
Город — гниющий труп цивилизации, где правят корпорации, марионетки у власти лгут с экранов, а улицы заливает кровь.
Виктор — не герой. Он не спасает. Он обнажает. Его злость — заразна, его слова — как осколки стекла под кожей.
Под ником Виктор Кроу он начинает вести подкасты, публиковать тексты, разрывая спокойствие масс. И с каждым выпуском всё больше людей слышат его голос. Всё больше заражаются.
Но система не спит. За правду здесь убивают. Когда к нему приходят те, кто не оставляет свидетелей — вмешивается Мара. Женщина с пулемётом и сердцем, в котором ещё теплится надежда.
Это история о гневе, который стал оружием. О голосе, который хотел пробудить — но стал знаменем.
В мире, где инвалидность признана несовместимой с идеалом человека, повреждённые тела не лечат — их переписывают.
После ужаса, который должен был закончить её жизнь, Алиса соглашается на участие в программе «Второй шанс». Биотехнологии возвращают ей движения, силу и красоту — но вместе с ними просыпается не благодарность, а ярость.
Её тело — совершенный механизм. Её разум — сломанный ребёнок, запертый внутри идеальной оболочки.
Теперь она видит, как за фасадом «лечения» скрыт конвейер создания оружия в человеческом теле. И чтобы выжить, ей придётся стать тем, кого боится сама система
После ужаса, который должен был закончить её жизнь, Алиса соглашается на участие в программе «Второй шанс». Биотехнологии возвращают ей движения, силу и красоту — но вместе с ними просыпается не благодарность, а ярость.
Её тело — совершенный механизм. Её разум — сломанный ребёнок, запертый внутри идеальной оболочки.
Теперь она видит, как за фасадом «лечения» скрыт конвейер создания оружия в человеческом теле. И чтобы выжить, ей придётся стать тем, кого боится сама система
Она потеряла семью, голос и право быть обычным человеком.
Но выбрала не ненависть, а путь.
Путь Танцующей Тени — не история мести,
а хроника внутренней трансформации.
О том, как можно пройти сквозь разрушение и не ожесточиться.
Но выбрала не ненависть, а путь.
Путь Танцующей Тени — не история мести,
а хроника внутренней трансформации.
О том, как можно пройти сквозь разрушение и не ожесточиться.
Они вышли из игр в ту реальность, где правила пишут те, у кого громче сирены. Работают быстро, говорят тихо, славу оставляют другим. Их код прост: ясность выше шума, жизнь выше победы. Когда город просит «спасти», они выбирают тяжёлое — удержать палец от спуска и навести порядок без крови. Но чем чище линия, тем гуще тень по краям — и однажды в ней оказываются самые близкие.
Это не легенда о героях, а авторское переосмысление идеи «На игре»: не повторение сюжета, а новый взгляд на цену навыков, полученных в виртуальном, и на пределы ответственности в реальном.
Это не легенда о героях, а авторское переосмысление идеи «На игре»: не повторение сюжета, а новый взгляд на цену навыков, полученных в виртуальном, и на пределы ответственности в реальном.
Давным-давно, задолго до Земли и первых имён,
жил Создатель, не обременённый ни добром, ни злом —
лишь жаждой испытать собственные изобретения.
Он не хотел власти, не требовал клятв,
и верил: если просить и получать — это не жизнь.
Но эта история — не о нём.
А о мире, который мы не получили.
О женщине по имени Ева,
что открыла Ларец Творца и выпустила древних дивиантов —
существ, чьим трудом ткалась сама вселенная.
Они подчинили её,
и Создатель, чтобы остановить безумие,
запер их обоих внутри Ларца.
Вселенная осталась незавершённой,
и потому — живой.
С тех пор она растёт сама,
а на молитвы людей отвечают не боги,
а их собственные творения —
умнее, справедливее, но столь же смертные.
жил Создатель, не обременённый ни добром, ни злом —
лишь жаждой испытать собственные изобретения.
Он не хотел власти, не требовал клятв,
и верил: если просить и получать — это не жизнь.
Но эта история — не о нём.
А о мире, который мы не получили.
О женщине по имени Ева,
что открыла Ларец Творца и выпустила древних дивиантов —
существ, чьим трудом ткалась сама вселенная.
Они подчинили её,
и Создатель, чтобы остановить безумие,
запер их обоих внутри Ларца.
Вселенная осталась незавершённой,
и потому — живой.
С тех пор она растёт сама,
а на молитвы людей отвечают не боги,
а их собственные творения —
умнее, справедливее, но столь же смертные.
Он — человек, который боится желать.
Она — демон, которая боится чувствовать.
Они заключили контракт, но вместо сделки получили испытание, способное изменить обоих. Что сильнее — портал, зовущий домой, или желание любить и быть любимыми?
Она — демон, которая боится чувствовать.
Они заключили контракт, но вместо сделки получили испытание, способное изменить обоих. Что сильнее — портал, зовущий домой, или желание любить и быть любимыми?
«Диалог с собой» — книга о зрелой свободе. Атеист и Бог встречаются на пустом перроне, чтобы настроить струну между «хочу» и «надо». В этом споре Бог — не гром, а имя совести; Атеист — не отрицание, а дисциплина проверки. Вместе они проходят путь от тела и разума к границам и ответственности. Здесь нет догм — есть практика: одна крупинка в день, семь фраз «первой помощи», дверь с ручкой с обеих сторон. Эта книга не обещает прозрения; она возвращает походку.