ЛУ

Сидя на берегу, автор слушает море, и оно отвечает — ветром, солёной пеной, внезапным смехом. В каждой истории — волна, в каждом слове — песчинка памяти. Это книга о прощаниях и возвращениях, о доверии стихии и о хрупкой силе слова, которое сильнее прилива

текст-заклинание, текст-одержимость. Это не молитва, а крик во тьму, в котором желание сливается с ненавистью, любовь — с насилием, тело — с апокалипсисом. Здесь нет спасения, только жажда быть услышанной и поглощённой в календарь

Она живёт свободно, не обманывает ни себя, ни других.
Двое мужчин — такие разные: один — нежный, как свет, другой — жадный, как огонь. Между ними она ищет не любовь, а собственные границы. Но всё, что кажется игрой и выбором, однажды превращается в испытание — и остаётся только память, которую уже никто не сможет взломать.

Граница — это не полоса на карте и не табу, а тонкая линия между «своим» и «чужим», между голосом автора и эхом чужих ожиданий. Этот текст — внутренняя дуэль с языком, с Фрейдом, с Ницше, с самим собой. Что значит писать — бесконечно усложнять или, наоборот, суметь остановиться? Где проходит черта между искренностью и эпатажем, свободой и хаосом, метафорой и клише? «Граница» — это философский монолог, где каждая мысль оголяет следующую, а свобода оказывается не в расширении, а в умении различать. И в этом — шанс остаться собой. Или хотя бы узнать, где ты кончаешься.

Это дерзкий, ироничный и болезненно точный монолог современной женщины — той самой, о которой говорят: «жаждущая приключений на красивую жопу». Она смеётся, рассуждает, дразнит, страдает, наблюдает за мужчинами и собой — без жалости, но с огнём.

«Одноклассники» — откровенный и трепетный рассказ о взрослении, о девичьих переживаниях и о том, что навсегда остаётся в памяти как самое первое и самое сильное.

Это история одного вечера — шумного, пьяного, искреннего. Вечера, когда женщины собираются вместе и перестают играть роли. Здесь можно смеяться и плакать в один момент, ругать бывших и обнимать до рассвета, пить коктейли и петь караоке во всё горло, не боясь быть нелепой. Это возвращение «назад в стаю» — туда, где тебя принимают со всеми твоими слезами, шрамами и радостью. Где можно быть честной до костей и знать: как бы ни разбросала жизнь, рядом всегда останутся те, кто понимает без слов.

«Голос» — это не конкурс и не шоу. Это попытка быть услышанной в мире, где все кричат. И иногда достаточно одного слова, одного звука, чтобы эхо вернулось — уже не к толпе, а к тебе самому.

Текст — не о диетах. О голоде. О настоящем, животном, жадном, с хрустом корки и запахом чеснока. О вечной борьбе между «новой собой» и старой доброй шаурмой в фольге. О том, как хочется есть ночью, как разговариваешь с колбасой в холодильнике и как каждая ложка киноа звучит приговором. Это исповедь, стендап и манифест свободы сразу: еда — не враг, а счастье. И иногда жить — значит жрать.

Мечты о славе редко бывают скромными.
Героиня этой ироничной прозы не хочет в драмкружок или на школьную сцену — ей подавай сериалы, гримёрку, кофе в стаканчике и хлопок «Мотор!». Она мечтает то стать хитрой злодейкой в «Ищейке», то пациенткой с капюшоном в «Триггере», а иногда — и вовсе самой собой, но в кадре.

Это история о девочке по имени Лида, которая в одну ночь теряет всё: дом, родителей, брата. Её утро с запахом блинов и голосом отца рушится во взрыве, и она оказывается в подвалах Горловки — среди чужих детей, чужих вещей, чужой тишины.
Чтобы выжить, Лида держится за память: за бормотание брата во сне, за мамины пальцы, за кошку у ног. И за книгу, где рассказывается притча о Войне, Мире и Времени. Но история о двух сёстрах, сменяющих друг друга веками, не даёт ей ответа — почему её семья не вышла в ту ночь.
Это рассказ о памяти, которая сильнее разрушений. О боли, которую нельзя заглушить словами. О том, что даже в мире, где Война и Мир идут по кругу, всегда есть ребёнок, который помнит.

Это не руководство по депиляции и не манифест феминизма. Это честный, дерзкий и ироничный разговор о теле, власти и границах, которые мы проводим между «для себя» и «для него».
В «Зоне бикини» — философия и сарказм, кухня и политика, интимность и социум, бытовая бритва и вечные вопросы: кто управляет нашим телом, а кто — нашими желаниями?

Один город. Одна картина. Один взгляд, за которым — всё.
Это не искусствоведческий очерк и не мемуары о путешествии. Это исповедь — о тишине, перед которой отступают слова, о присутствии, которое сильнее времени, и о том, как живопись становится зеркалом: не отражающим, а распахивающим.
Сикстинская Мадонна Рафаэля — не просто образ, а точка встречи: художника и зрителя, света и взгляда, боли и надежды.
И всякий раз, возвращаясь в Дрезден, героиня идёт не в галерею — а к ней. Чтобы уловить не стиль, не эпоху, а молчаливое внимание — то самое, которое ищешь всю жизнь.
Это текст о том, как хочется быть замеченной — не случайно, не по обязанности, а потому что невозможно не увидеть.

sargasso — это проза о море, которое становится образом памяти и забвения, любви и утраты, спасения и конца. Здесь нет берегов и границ, только туман, соль и тягучее дыхание воды. Легенды рождаются не о героях, а о выживании; каждый день — как зеркало без трещин, под которым скрывается воронка.
Это книга о том, как море приручает, а не захватывает, как оно превращается в дыхание, в тень, в голос, шепчущий лишь одно слово: оставайся.

«Тату на жопе» — дерзкий манифест о том, что литература больше не помещается в блокнот и выходит на кожу. Автор иронично исследует границы поэзии и тела, превращая задницу в площадку для перформанса, философии и памяти. Здесь юмор и самоирония соседствуют с честностью и свободой, а каждая фраза — то афоризм, то эпитафия, то вызов. Это текст о власти над собой, о праве решать, что писать и кому показывать, и о том, что даже жопа может сказать больше, чем любое лицо.»

Времена Август