Мой пациент, поэт Пётр Пустота, полностью погрузился во вторую фазу своего психоза. В Париже он успешно интегрировал свою иллюзорную личность "командира Котовского" в богемную среду, превратив психическое расстройство в авангардное искусство для жаждущей экзотики публики. Опасное развитие получила его бредовая система: появилась новая фигура – мистическая "Субэдэй", а буддийские концепции слились с революционной риторикой в символе "глиняного пулемёта". Пациент теперь видит революцию как метафизический акт, разрушающий сам концепт реальности. Особенно тревожно, что он ассоциирует меня с репрессивным началом, а свои галлюцинации – с истинным освобождением. В своих попытках вернуть его к действительности я сталкиваюсь с неожиданным вопросом: не является ли его "безумие" просто иным, неконвенциональным способом восприятия мира?
Примечания автора:
По просьбам выживших все имена были изменены.
Из уважения к погибшим остальные события были отображены именно так, как они происходили.
