Он не человек. Не зверь. И не бог.
Он — то, что рождается, когда справедливость умирает.
Из боли ребёнка и ярости зверя, из гнили болота и памяти крови,
вырвалась Длань Природы.
Она не говорит. Она не просит. Она приходит туда,
где суд замолчал, где законы гниют, где человеческое слово — лишь звук.
И тогда начинается суд. Не человеческий. Не божественный.
Природный.