Цикл «Феромоны бетонных джунглей»

Забудьте, чему вас учили о городе. Ваш дом дышит — вы слышите его вдохи, когда по трубам бежит горячая вода. Паровозы в депо томятся гусеницами, что видят сны о звёздном нектаре. А знакомый ларек у метро — всего лишь моллюск в стальной раковине, ждущий часа, когда луна позовёт его к морю.

Этот сборник — не фантастика. Это энтомология городской души и городского же безумия, где трещины в асфальте — реки на картах иных миров, а в подвалах зреют чёрные соты из пыли и наших забытых слов. Где пауки ткут паутину из тишины, а жуки катят шары из наших воспоминаний.

«Феромоны бетонных джунглей» — ваш билет в параллельную реальность, что пульсирует в жилах тротуаров. После этой книги вы услышите, как шепчутся кирпичи, и поймёте, почему дома по ночам поворачиваются в своей каменной спячке.

Но читайте осторожно: города помнят тех, кто подслушивает их тайны.

На краю галактики, в гравитационной могиле, известной как «Ржавые джунгли», дремлет кошмар из металла и кремния. Доктор Элиас Арвин, гений ксенобиологии, верит, что он близок к величайшему открытию — расшифровке логики чужого машинного разума.
Но «Хризантема» готовит иной финал. Когда древний, забытый сигнал пробуждается в её ржавых недрах, сам воздух начинает кричать на языке фундаментальных взаимодействий. Оказывается, учёный, разгадывавший коды нейросетей исполинов, всё это время был всего лишь букашкой, ползающей по чешуе спящего Левиафана. И теперь Левиафан открывает глаза.

Глубоко в Куче, на стыке гниющих листьев и вечности, живет Жук, познавший теорию идеального Шара. Его мир — это замкнутая вселенная со своими догмами, пока в него не врывается Светлячка — живое воплощение иного смысла, чей внутренний свет озаряет новые истины. Эта история — нежная и суровая притча о поиске смысла в бессмысленном порядке, о любви, которая становится мостом между мирами, и о тихом покое, что ждет того, кто осмелится отпустить свой Шар в неизвестность.

Забудьте о комариных укусах. Это зуд изнутри.

Представьте, что ваша кожа становится тесной. Что ваш собственный позвоночник — это линия фронта в тихой, биологической войне, объявленной вашим телом. С Алёной, ученым, знающим о панцирях и линьке всё, это случается наяву.

Этот текст — не рассказ. Это протокол аномалии. Это вивисекция метафоры, проведенная без анестезии. Вы станете свидетелем того, как научный термин «экдизис» обретает плоть, кровь и леденящий хруст. Вы почувствуете, каково это — стать одновременно и исследователем, и препаратом под стеклом.

Готовы ли вы посмотреть в зеркало вместе с Алёной и спросить себя: что вы сбросите в следующий раз? И что останется лежать на полу — бесполезная оболочка или кокон для чего-то нового?

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Текст содержит интенсивные сцены телесной трансформации, может вызвать тактильные галлюцинации и стойкое недоверие к собственному скелету.
Вы предупреждены. Аполизис начался.

Глубоко в подземелье, среди гула насосов и дыхания стальных труб, живет кочегар Иван. Для него бетонные многоэтажки — не просто дома, а единый, дышащий организм — гигантский Муравейник. Его ритм — это стук сердца системы, его таинства происходят в сырых тоннелях теплотрасс.
Однажды Иван находит странные наросты — чёрные соты, пульсирующие таинственным теплом. Внутри — причудливые коллекции: стеклянный глаз, ржавая монета, обломки чужой жизни. Это открытие рушит привычную реальность. Муравейник не просто существует — он мыслит, творит и возводит в своих недрах пугающие шедевры из праха человеческого быта.
Из смотрителя котлов Иван превращается в жреца и исследователя, одержимого диалогом с коллективным разумом. Но его прозрение грозит обернуться безумием в глазах начальства, для которого любое отклонение — авария. Готов ли он принести себя в дар, чтобы услышать шепот исполина и стать частью новой, рождающейся в бетоне жизни?..

Где кончается сталь и начинается плоть? В сизом мареве депо, среди спящих исполинов, хранится великая тайна. Старший машинист Андрей Игнатьевич знает: паровозы — лишь личиночные шкурки, временные оболочки для существ, чья настоящая жизнь — среди звезд.

Он — жрец и механо-энтомолог, готовящий своих стальных подопечных к Великому Превращению. Его новый паровоз, «Левиафан», вот-вот сбросит свои колеса и котлы, чтобы родиться для полета. А практикант Семен, присланный из института с учебниками по физике, и не подозревает, что станет свидетелем чуда, которое перевернет все его представления о мире.

Готовы ли вы увидеть, как из пожирающего уголь чудовища рождается нимфа, пьющая свет далеких солнц?..

Обычным утром московские ларьки бесследно испарились. Оставив после себя лишь жирные пятна на асфальте и зияющую пустоту в ритме города. Для всех это — странная новость, мем или неудобство. Но для Сергея Петровича, офисного менеджера, чей день всегда начинался с банки «Гориллы», — это конец привычного мира.

Он находит след. Мерзкую, перламутровую слизь, тянущуюся на юг. Бросив всё, он отправляется в погоню за величайшей загадкой и становится единственным свидетелем невероятного, прекрасного и ужасающего явления — Великого Исхода.

Он появился на свет без традиционного крика, сопровождаемый лишь тихим щелчком. Его кожа пахла не молоком, а пылью старых книг и засушенными цветами. Тёмные, не по-детски внимательные глаза изучали мир как сложную головоломку, которую нужно решить, а не принять. Он дышал медленно и размеренно, ел ровно столько, чтобы жить, а в его колыбели стояла такая тишина, что был слышен лишь тихий щелчок его собственных суставов. Этот мальчик, этот тихий Палочник, чувствовал себя посторонним в шумном мире чувств и эмоций, одиноким наблюдателем, не знавшим, как к нему присоединиться.

Но однажды его упорядоченный мир столкнулся с хрупким чудом — крошечным птенцом, выпавшим из гнезда. Его едва слышный писк, полный отчаянной надежды, пронзил тишину острее любого слова. В этом дрожащем тельце, цеплявшемся за жизнь вопреки всему, не было никакой логики — лишь беззащитная и упрямая воля к свету. И что-то в душе мальчика, до этого молчавшее, вдруг отозвалось.

Его мир сузился до размеров блока постсоветского НИИ, а цель — до искусственной коровы.

Они купили в «Доме уюта» последний канделябр. Бронзовый, как они хотели.
Но он оказался не бронзовым. Он оказался тёплым.
Он пахнет стоматологическим кабинетом, по ночам светится лунным светом, а по утрам они находят его в новой, всё более причудливой позе. Он ищет удобное положение. Он обживается.
А потом он падает и ломается. И оказывается, что внутри него кто-то есть. Кто-то маленький, слепой и очень терпеливый.