Книги #библейские мотивы

Этих двенадцать послал Иисус и завещал им, говоря: к язычникам не идите и в город Самарянский не входите, а идите сначала к погибшим овцам дома Израилева. Ходя же, проповедуйте о приближении Царства Небесного. Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте, даром получили, даром отдавайте...

Пустоши скрывают больше, чем мы думали

Моё былое — тысячи морщин, вдоль плеч и рук идущих гибких впадин.
Сплоченных первозданностью причин — иного толка в атомном распаде.

Про Еву, Адама, Лилит и райские яблочки. По ссылке ниже — песенка про Лилит, Адама, и Еву.
https://dzen.ru/video/watch/62a03b4f84295417001ab4bf

В мире, где судьбы переплетаются с тяжёлыми оковами надежд и разочарований, возникает существо, слившееся с тенью самой боли. В своём стремлении даровать смысл и счастье, оно становится светом надежды, освещающим путь тех, кто потерялся во мраке безысходности. Но, поглощённое бесконечным бременем сожаления, оно забывает, что такое свобода и радость, и тонет в море собственных страданий. Тем не менее в этом мрачном узоре жизни, кто знает, что может возникнуть из тёмных петель судьбы?

История дружбы евангелиста Левия Матфея и Платона, известного по ряду версий жития апостола, происходящая в контексте событий ранней истории Церкви. История о проповеди Благой Вести среди великих и малых, о смягчении сердец, о различиях и сходствах людей разных народов, цивилизаций и вероисповеданий.

Среди жарко пылающих языков огня, стремящихся опалить сами небеса, прямо из лавовой пучины растёт Древо. Ветви его остры, как иглы, и окрашены в два цвета: красный и синий. Крона украшена мертвецами, словно молитвенное древо язычников. Павшие на эти ветви грешники испытывают самые страшные, невообразимые муки. Там много криков, в Аду, но те, что издают эти порочные души, слышали единицы из ныне живущих...

Лилит, кажется, немного рехнулась.
Напялила на себя классический костюм, растопила Коцит и гоняет чертей с лопатами.
Розы ей подавай, обязательно английские.
Посреди ледяного озера.

Он говорит:
— Пойдем, Генри. Нам пора.
Я раздраженно фыркаю:
— Вот еще! Мне и здесь хорошо!
Он настаивает:
— Генри, ты ведь меня любишь. А я люблю тебя. Просто доверься… пойдем.
— Нет, — я отворачиваюсь. — Не сейчас. Я хочу пройти этот путь еще раз. Пожалуйста.
Он терпелив. Он позволит, я знаю. Он разрешит… Он…
Он уходит. Я вновь остаюсь в одиночестве.