Книги #библейские мотивы

Пустоши скрывают больше, чем мы думали

Моё былое — тысячи морщин, вдоль плеч и рук идущих гибких впадин.
Сплоченных первозданностью причин — иного толка в атомном распаде.

Про Еву, Адама, Лилит и райские яблочки. По ссылке ниже — песенка про Лилит, Адама, и Еву.
https://dzen.ru/video/watch/62a03b4f84295417001ab4bf

В мире, где судьбы переплетаются с тяжёлыми оковами надежд и разочарований, возникает существо, слившееся с тенью самой боли. В своём стремлении даровать смысл и счастье, оно становится светом надежды, освещающим путь тех, кто потерялся во мраке безысходности. Но, поглощённое бесконечным бременем сожаления, оно забывает, что такое свобода и радость, и тонет в море собственных страданий. Тем не менее в этом мрачном узоре жизни, кто знает, что может возникнуть из тёмных петель судьбы?

История дружбы евангелиста Левия Матфея и Платона, известного по ряду версий жития апостола, происходящая в контексте событий ранней истории Церкви. История о проповеди Благой Вести среди великих и малых, о смягчении сердец, о различиях и сходствах людей разных народов, цивилизаций и вероисповеданий.

Этих двенадцать послал Иисус и завещал им, говоря: к язычникам не идите и в город Самарянский не входите, а идите сначала к погибшим овцам дома Израилева. Ходя же, проповедуйте о приближении Царства Небесного. Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте, даром получили, даром отдавайте...

Среди жарко пылающих языков огня, стремящихся опалить сами небеса, прямо из лавовой пучины растёт Древо. Ветви его остры, как иглы, и окрашены в два цвета: красный и синий. Крона украшена мертвецами, словно молитвенное древо язычников. Павшие на эти ветви грешники испытывают самые страшные, невообразимые муки. Там много криков, в Аду, но те, что издают эти порочные души, слышали единицы из ныне живущих...

Лилит, кажется, немного рехнулась.
Напялила на себя классический костюм, растопила Коцит и гоняет чертей с лопатами.
Розы ей подавай, обязательно английские.
Посреди ледяного озера.

Он говорит:
— Пойдем, Генри. Нам пора.
Я раздраженно фыркаю:
— Вот еще! Мне и здесь хорошо!
Он настаивает:
— Генри, ты ведь меня любишь. А я люблю тебя. Просто доверься… пойдем.
— Нет, — я отворачиваюсь. — Не сейчас. Я хочу пройти этот путь еще раз. Пожалуйста.
Он терпелив. Он позволит, я знаю. Он разрешит… Он…
Он уходит. Я вновь остаюсь в одиночестве.