Немного о способах размножения ксеноморфов)))

— Какой самый живучий паразит? Бактерия, вирус, кишечный глист?

— Мистер Кобб хочет сказать...

— Идея! Она живуча и крайне заразна. Стоит идее завладеть мозгом, избавиться от нее будет уже практически невозможно.

Он вошел в бар размашистой походкой покорителя Вселенной: высокий, широкоплечий парень, загорелый дочерна, со светлыми выгоревшими на солнце волосами. Молодой, сильный... и, зуб даю, видевший до этого полета дальний космос лишь на картинках.

У бывалых межпланетчиков взгляд иной, они смотрят с иронией, которую заретушировать и на парадных фото не удаётся. Словно сообщают: «я тебе, разумеется, верю...». У оседлых взгляд другой — привыкли жить в обстановке, где неожиданностей практически не встречается, где не ждут подвоха — ни от мира, ни от людей. И морды у них слишком открытые. Вот эта открытая доверчивая мордаха и заставила меня передернуться — с такими в дальнем космосе мороки больше всего. И как бы мне ни мечталось, чтобы подобные экземпляры сидели у маменькиных юбок до самой старости и не лезли туда, где им делать нечего, остановить этих юных покорителей Вселенной я не могу: закон не ограничивает идиотов в правах, пока они не представляют опасность для социума.

Бросив в рот пару орешков, я отхлебнул холодного пива из запотевшей кружки, кивком поблагодарил Диего, распоряжавшегося за стойкой, и снова посмотрел на незнакомого мне посетителя станционного бара. 

Если это тот, о чьем прибытии меня известили пару месяцев назад, то задницей чую, будут проблемы. Не у меня лично — «Прогресс», который доставил замену, унесёт меня за десяток парсек отсюда, на Двойную Радугу — к ласковому солнцу, синему морю. Домой. А о доме я уже бредил — чёртова Лярва надоела хуже зубной боли, я и не думал, на какой геморрой нарвусь, подписав краткосрочный контракт. 

Пока добирался до этой сучьей планетки, какая-то зараза под ноль выкосила поселенцев на поверхности. В живых остались лишь те, кто находился на орбитальной станции. Хуже — на планете, где десяток экспедиций не нашли признаков разумной жизни, вдруг обнаружились аборигены. И, стало быть, план колонизации Лучезарной летел к чертям свинячьим. 

И так вышло, что прибыв на место, командование этим дурдомом «Ромашка» мне пришлось брать на себя: успокаивать горячие головы добровольцев, готовых десантироваться на поверхность. Мне досталось утешать тех, кто потерял близких, организовывать быт, вести переговоры и постепенно избавляться от лишних людей, распределяя невезучих переселенцев кого по иным колониям, кого-то отправляя назад в метрополию. 

Это сейчас на станции тишь — лишних людей нет, кто остался - заняты делом, а где-то внизу, укутавшись в облака, кружит Лярва.

Иногда глянешь в иллюминатор и обомлеешь — ну хороша баба, ну хороша. Чем-то напоминает Старую Землю. Не планета, а царство фей. Если открыть файл с записями, сделанными автоматическими зондами, тошно становится от собственного несовершенства: аборигены, конечно, не люди, но стремительные, изящные, ловкие, сильные. Эльфы. Чтоб их.

Но эльфы - не моя специализация. На Старой Земле целый институт работает над проблематикой встреч с иными. Теперь Лярва — это их профиль. Мне на станции делать уже как бы и нечего. И чемодан собран...

Покоритель Вселенной меж тем перебросился с Диего парой слов и направился к моему столику. 

— Господин Смирнов? — Застыв в паре шагов и продолжая излучать дружелюбие и открытость в жестком рентгеновском диапазоне, незнакомец протянул руку. — Позвольте представиться. Анжей Вуйчик. Ксенопсихолог. Прибыл принять руководство станцией. 

Протянутую руку я проигнорировал. Выжигающую радиацию дружелюбия проигнорировать было сложней — она просто испепеляла, кожа чесалась, как после солнечного ожога. Допив холодное пиво, я кивнул Вуйчику, чтобы тот следовал за мной и пошёл из бара, не хватало обсуждать дела в злачном месте.

Стоило выйти за дверь, чтобы понять — привычный, почти военный порядок на станции нарушен. С Вуйчиком прибыл едва не дивизион бесполезных людей: парни и девушки в немыслимых нарядах, смешливые, суетливые и курлыкающие какие-то глупости. 

Снова царапнуло острым когтём раздражение. «Двойная Радуга, — напомнил я себе. — Пусть этот Вуйчик хоть в бордель станцию превратит, не твое это дело».

Открыв дверь собственного кабинета, я первый раз обернулся. Ну что же, Вуйчик кивок истолковал правильно, последовал за мной. Молодец. Хоть чему-то его научили. Пусть парня и прислали с приказом принять командование станцией, но пока я не передал ему дела, он тут никто и обязан мне подчиняться. 

Расположившись в кресле и активировав инфопанель, я указал парню на стул напротив.

— Будьте добры, ваши документы. 

Он улыбнулся еще доброжелательнее, полез в нагрудный карман, достал пластиковую карточку, в его пальцах полыхнувшую чистой зелёной аурой голо, — подтверждением подлинности -  и передал ее мне. 

Вставив карту в разъём, я посмотрел на данные, высветившиеся на экране. 

Анжей Вуйчик, 28 лет. Коэффициент интеллекта... Учился... Закончил, работал... Ученая степень тоже имеется.

Однако... а это не первая его экспедиция. 

Впрочем, документы в полном порядке. Практически. Но раздражение мешало мне согласиться с тем, что этот щенок с высоким ай-кью должен занять место начальника станции. 

«Привязался к Лярве как к бабе, — иронично заметил я сам себе. — Мальчишка. И не надо ля-ля про интуицию». Самоирония не помогла. Сцепив руки в замок, еще раз пробежался взглядом по сопроводительным документам... и почувствовал, как задёргался глаз. 

За три года, истекших с момента ЧП, никто не снял с Лярвы статуса особо опасной зоны. Мой преемник должен иметь не только гражданскую специальность, но и офицерское звание. Или привезти официальные документы об изменении статуса Лучезарной. Но их-то и нет. Эх, извини, Двойная Радуга, дом родной, «Прогресс» отчалит от станции без меня.

Объясняя сложившуюся ситуацию Вуйчику, не без ехидства я наблюдал за тем, как вытягивается его лицо, и он с трудом сдерживает прорвавшееся из-под маски доброжелательности раздражение. Чего бы оба мы с ним ни хотели, но до тех пор, пока на станцию не прибудут документы об изменении статуса Лярвы, Вуйчик попадает в мое полное и безоговорочное распоряжение. 

Кажется, Вуйчик не особенно рад, что ему придется удовольствоваться ролью первого заместителя. Рвётся на Лярву. Весь его цветник в трауре — они надеялись начать программу исследований практически сразу же после отбытия «Прогресса», а из-за статуса планеты часть планов не осуществить, и приходится смириться с тем, что высадка людей на планету недопустима. 

Вуйчик уверен, что аборигены опасности не представляют.

Они все уверены, что аборигены опасности не представляют.

И понеслось... 

... Вуйчик требовал подписать разрешение на запуск программы изучения аборигенов Ля... Лучезарной. Вытребовал с него пошаговый план. Не представлял, что взрослые люди, пусть и выросшие в таком стабильном и безопасном мире, как Старая Земля, могут быть столь беспечны. 

... Диего сварил новую партию пива. Во время дегустации у «исследовательниц» развязались языки. Они находят «эльфов» привлекательными и не прочь познакомится с ними... поближе. Шутки, анекдоты, смех. Мне не до смеха. 

... Возможно, это не первый контакт с «эльфами». Существует подозрение, что человечество встречалось с ними три с половиной года назад на Сильмарилле. 

... А запрос на снятие с Лярвы статуса особо опасной зоны я так и не отправил... Наоборот. 

...Вуйчик пытался запустить исследовательский зонд без согласования со мной. Пришлось вызвать «на ковёр» и освежить в его памяти инструкцию относительно исследований в особо опасных зонах. Дочитав инструкцию до слов «неповиновение», "дисквалификация" и «трибунал», он заткнулся. Неужели, стало что-то доходить?

... Невозвращаемый зонд запустить я позволил, дополнительные данные лишними не бывают. У «цветника» торжество, они праздновали запуск зонда, как свою победу над злобным тираном. Пиво лилось рекой. Видимо, Диего придется нарастить объемы производства.

Интересно, откуда в среде исследователей взялось мнение, что «эльфы» — великолепные любовники? 

... Отправил запрос, затребовав информацию о возможных контактах с ксеноморфами типа «эльфы», происходившими ранее. Заодно сообщил о неоднократных попытках нарушениях дисциплины «исследователями». 

 «Цветник» вечерами развлекает себя наблюдением за жизнью ксеноморфов. Я позволил Вуйчику вывести видеотрансляцию с зонда на большой экран бара. Все равно записи старых футбольных матчей станционными работниками изучены «от» и «до», а новых «Прогрессом» доставлено не было.

...Потягивая прохладное пивко в свободное от работы время, я, как и остальные, наблюдаю за этими неведомыми зверушками. Высокие, стройные, сильные, отлично приспособленные к выживанию в джунглях «эльфы» по внешним признакам практически не различаются. Молодых особей либо нет, либо они ничем не отличаются от взрослых. 

... Пришёл информационный пакет со Старой Земли. Вуйчику будет выслано подкрепление. Моё прошение тоже было рассмотрено и удовлетворено. Статус особо опасной зоны для Лярвы пролонгирован ещё на пять лет. Ознакомившись с посланием, Вуйчик проклял меня на старопольском. Это смешно. 

***

...Крики, визг, гам, суета. Вместо привычного, легкого и стремительного «Прогресса» к станции швартуется тяжёлый «Атлас», и я отдаю приказ о расконсервации внешних секторов станции, переведённых в режим гибернации после отбытия последних несостоявшихся переселенцев. Но теперь на станции вновь становится людно. 

Отвернувшись к экрану, имитирующему окно с видом на Лярву, переключаю настройки и просматриваю послание, пришедшее с Двойной Радуги.

Вера, Верунчик, золотая моя девочка. Я знаю все, что она мне скажет. Я чувствую себя подлецом. Я мог вернуться домой полгода назад, но не вернулся, нашел, за что зацепиться, не понравился мне, понимаете, Вуйчик... 

Пока я мотаюсь в Просторе, выросли дочки, младшенькая, Алла - уже закончила школу, подала документы в военную академию, желает, как и отец, стать офицером. «Мы очень ждем тебя, Игорь. Мы очень ждем...» Быстро проносятся пять минут видео, но я еще долго смотрю на погасший экран. 

Стук в дверь выводит из задумчивости. 

— Да, — отвечаю я, включаю верхний свет движением пальца и вижу, как переступает порог высокий, мышечный, черный как сажа Поль Валуа.

— Не живется тебе спокойно, — говорит он. Подходит, садится к столу и кладет на столешницу тонкую папку с документами, которые не перешлешь обычной почтой. — И получил бы ты за неуместную инициативу по ушам, но...

Я открываю папку, перебираю бумаги, чувствую, как начинает дергаться глаз, и слышу голос Поля: 

— Похоже, не все чисто с «эльфами». Мы хотели допросить участников первой экспедиции, контактировавшей с этими ксеноморфами. Проверить, не скрыли ли что-то от нас, но оказалось, что сделать это невозможно. Все члены той экспедиции мертвы. Из двенадцати человек, шестеро осели на Лучезарной, пятеро - на Верной, один скончался во время полета к Двойной Радуге. 

— На Верной тоже была эпидемия? 

Поль кивает, морщится, говорит:

— Мы должны выяснить, в чем подвох.

— Вуйчик знает об эпидемии на Верной? 

— Все знают. Но что между этими катастрофами есть какая-то связь, выяснилось только сейчас. Тот проект по колонизации и исследованию был закрыт. Ну, ты понимаешь.

— Ты расскажешь Вуйчику?

— Ну нет, — чернокожий гигант довольно потирает ладони. — Об этом расскажешь сам. Заодно передашь, что мы привезли аватары. После двух эпидемий, выкосивших двадцать тысяч человеческих жизней, я ни одного дурака на поверхность к «эльфам» не пущу или не позволю вернуться обратно. По крайней мере, пока не будет со стопроцентной уверенностью доказано, что «эльфы» к эпидемиям не причастны.

...Мы вместе с Валуа сидим в баре, потягивая холодное и пенное светлое. Кружки стукаются с приглушенным звоном. Мы молчим. Шаттлы отстыковались от станции двадцать минут назад и выполняют маневр захода на посадку. Три года на Лярву не ступала нога человека. Пора это исправить. Но это не означает, что в потенциально враждебный мир люди идут босыми и голыми — тремя уровнями ниже, в спешно развернутой исследовательской лаборатории, в мягких коконах спят тела операторов. Пока тела спят, разум бодрствует.

Вуйчик настоял, что спустится на поверхность. Когда он не мельтешит рядом, я понимаю, что раздражал меня не столько он сам, сколько манеры и неизбывная уверенность, что прожив на свете короткие двадцать восемь лет, зим и весен, он лучше всех знает, как мир устроен. Сейчас я ему немного завидую — проще находиться на острие атаки, чем сидеть и ждать результата. 

***

Шаттл успешно достиг поверхности. Картинка «из глаз» одного из аватаров проецировалась на панорамный экран. Три года безвылазно находясь в жестяной скорлупке космической станции, я успел забыть, как выглядят живые планеты. Вспомнилось. Даже ноздри задвигались, пытаясь втянуть запахи раскинувшегося вокруг леса — аромат коры, мха, листьев, цветов и прели, а втянули только стерильный, с едва заметной ноткой озона, чистый воздух станции. 

То, что я вижу на экране, напрямую проецируется в мозг Вуйчика. Операторы воспринимают окружающий аватаров мир так, словно сами находятся в нем. Вуйчик, как и другие операторы, дышит одним со мной стерильным и безопасным воздухом, а чувствует все запахи раскинувшегося где-то внизу под нами леса. 

Группу охотящихся «эльфов» аватары встретили через несколько часов движения в сторону одного из известных нам поселений. Первый раз я видел изображения Иных, полученные с такого приближения камер. Высокие, стройные, поджарые, разве что силуэт несколько вытянут вверх, длинноваты руки и ноги, мышечный рельеф сглажен, но не подкожным жиром, а плотной эластичной, и словно бы слегка маловатой аборигенам, кожей. Волос нет. Мимика тоже отсутствует. Лица иных, как лица статуй. Но в правильности и привлекательности лиц по вполне человеческим меркам им не откажешь. 

И они миролюбивы... Похоже на то, что миролюбивы. Никаких агрессивных жестов в сторону разведгруппы нет. Старший из охотников несколько долгих секунд смотрит на людей, потом делает жест своим сородичам, которые послушно вскидывают на плечи шесты с добычей. Он повторяет жест, адресуя его людям, и скрывается за стволами деревьев. С некоторым удивлением я смотрю как, не общаясь между собой, исследователи выполняют его команду. Вуйчик встаёт в пару с самым невысоким и тонким из «эльфов». В поселение они приходят перед самым закатом.

Впрочем, поселением это можно назвать весьма условно — просто место на речном берегу, свободное от густых зарослей, на котором в хаотичном порядке натыканы хижины, одинаковые, словно их печатали по одной матрице. Домики не ахти. Но от стремительного ливня укрыться хватит. Только в самом центре хижина размером побольше.

А с исследователями творится что-то неладное. Медики, которых привез Валуа, сообщают - электроэнцефалограммы всех троих типичны для человека в состоянии гипноза. Кто-то предлагает включить фильтры, чтобы снизить эффект вживаемости исследователей в аватары. Валуа смотрит на меня, я - на него. И мы оба синхронно качаем головами. 

— Нет, — говорю я, — мы должны понять, в чем тут дело.

Едва гаснет закат, поселение засыпает, спят и наши исследователи.

— Не похожи они на разумных, — говорит Валуа.

Я киваю, но...

— Выводы сделаем чуть позже, Поль. У нас ещё недостаточно данных. 

Потом мы снова сидим в баре. Пьем пиво из старых запасов, припрятанное для нас Диего. Последняя партия получилась совсем никуда, но «цветник» пьёт и не морщится. Видимо, эти люди просто не чувствуют разницы...

Распорядок дня селения известен — аборигены проснутся с первыми лучами солнца и малыми группами разбредутся по своим делам из деревни. Но в этот раз все иначе. Иные никуда не спешат, собравшись в центре поселения, возле той «большой» хижины. Туда же бредут и наши, садятся на траву. Наблюдают как «эльфы» устроили что-то вроде соревнований — как они подходят, меряются силами, как более сильные остаются, а слабые уходят. 

— Праздник у них что ли? — хмыкает кто-то. 

Праздник... а мне вспоминаются слова Поля: «один скончался во время полета к Двойной Радуге». 

— Поль, — говорю я. — А тело исследователя, скончавшегося во время полета, изучили?

— Кремировали, — отзывается тот, ни на секунду не задумавшись, словно и мыслит со мной на одной волне. — По старому флотскому обычаю.

Я бросаю взгляд на изображения лиц операторов — все трое полны щенячьего восторга, благоговения и просветления. Кажется, кто-то въяве видит пришествие бога.

Постепенно толпа рассасывается, около большой хижины остается лишь десяток «охотников», да еще полсотни выстроились в охрану периметра.

— Ну и ну, — говорит Поль, указывая на фигуру, появившуюся на пороге хижины. 

Я смотрю и понимаю, что она отличается от остальных аборигенов так же, как отличается женщина от мужчины. Она движется, плавно покачивая бедрами, то застывает и потягивается, то перемещается быстро, едва заметно глазу. В ее движениях полно лукавства. Она напоминает кошку и змею одновременно. И, кажется, я, находящийся за две сотни километров над ее головой, начинаю попадать под влияние чар. Она не кажется чуждой, полярность восприятия меняется. Это женщина. Просто безумно красивая и желанная женщина. 

Усилием воли я стряхиваю морок, заставляя себя воспринимать ее иначе. Это иной вид. Чужаки. А я пялюсь на нее, словно на Двойной Радуге меня некому ждать. 

Движения аборигенки все больше становятся похожи на танец, аборигены приходят в неистовство. Аватары... исследователи наши смотрят на неё во все глаза. Смотрят, как эта бесстыдница начинает поочередно спариваться с каждым из охотников и разве что не исходят на слюнки. Потом она смотрит на одного из исследователей, манит пальчиком, и тот послушно, как собачонка присоединяется к действу. 

Надо же! Никогда не думал, что работа исследователей в некоторых аспектах может быть сродни работе порноактёров: аватар трахает местную диву, охотники трахают аватара — так же, поочередно и деловито, как до того спаривались со своей самочкой. Не облагодетельствованным не ушел ни один. 

Вот вам и шуточки...

После оргии охотники провожают исследователей до шаттла. Кто не может идти — тех несут на руках.

***

Тела аватаров передают в биолабораторию, под которую выделен изолированный модуль, операторов отключают. 

Спустя пару суток приходят первые данные. «Эльфы» — псевдоантропоморфны, не разумны, это инсектоиды, паразиты. «Самка» — оплодотворитель, «охотники» — яйцекладущие особи. Аватары под завязку набиты кладками оплодотворенных яиц...

 Новость приносит мне Вуйчик. Он кладет носитель с данными на столешницу, осторожно садится в кресло. Я смотрю на его лицо и понимаю — за двое суток мальчик стремительно повзрослел...

***

Мы сидим в баре втроем — я, Валуа и Вуйчик. Последний раз я дегустирую холодный напиток, приготовленный руками Диего. Через пару часов «Прогресс» отчалит от станции и понесет меня к Двойной Радуге. 

...Я возвращаюсь в свой дом, что уцелел, практически, чудом.