Байрон раз

Браслет вибрировал, не оставляя надежды, что шеф отстанет.

Гул на синем терминале космопорта стоял адский. Прибыл шатл из Автономной Индии, а это целое дело — тащить туристов из соседнего витка галактики полюбоваться старыми развалинами былой страны Шивы.

Индусы шли сплошным потоком, посвистывая на космолингве. Их скафандры блестели, как золотые сари. Они почитали традиции. Молодцы.

Браслет не унимался. Я отошел к багажной стойке, надеясь, что контейнеры и чемоданы будут молчаливее смуглой толпы, и нажал на кнопку.

— Эмиль, черт тебя дери!— шеф заорал так, что индусы удивленно оглянулись. — Где ты?

— Как где? — опешил я. — Там, где и должен. Тут дофига народу, шеф. Так что вместо того, чтобы сводить наш волшебный проект в соседнем кабинете, я пялюсь тут на индусок.

— Индианок! — автоматически поправил шеф и рассердился, — Плевать мне! Где тебя носит? Корабль давно приземлился. Все пассажиры прошли обработку на зеленом терминале. Ты же конечно ошиваешься на синем, верно? Эмиль!

— Нет-нет! Шеф, что вы! Я на зеленом, — соврал я, в ужасе разыскивая глазами, куда мне бежать, чтобы хоть как-то перенестись через полгорода на зеленый терминал космопорта. — Все в порядке! Вы же знаете, обработка пассажиров с Камора — дело непростое. Там радиация, как на перфонной ферме...

— Не лей мне в уши, Эмиль! Бери свою задницу в руки и чеши на зеленый!

— Бегу, шеф! — сдался я.

— Звоню Бенки по паралельной — он поможет. Хоть частные порталы запрещены на территории космопорта...

— Да, — подхватил я, — но Бенки есть Бенки. Я бегу к нейтральной зоне, шеф.

— Молодец! Но лучше бы ты сразу приехал, куда нужно. Все должно быть в ажуре. Ассоциация отвалила кучу кредиток за этого стажера.

— Но главное все же — репутация. — Вставил на бегу я.

— И снова молодец. Поэтому мы выбрали тебя. Ты самый болтливый в команде. И потом у тебя самая смазливая рожа.

— Спасибо шеф. Но при чем тут моя рожа? Вы что-то не договариваете? — я встал перед самым турникетом в нейтральную зону. — Шеф! Отвечайте. Я думал, что просто проигрался тогда в пул!

— Плохо слышно! — нагло соврал шеф. — Все! Бенки вызывает. Ступай в кольцо. Давай, Эмиль! Время — репутация!

Шеф отключился и в ухе возник Бенки.

— Валяй, Эм, ступай уже в кольцо. Старик очень взволнован. Мне самому интересно поглядеть, что там за стажер. Как его там?

Я достал из кармана карточку встречающего.

— Гор Дон, — прочитал я вслух. — И Бенки! Ей. Карточка синяя. Синяя, Бенки. Убирай свое портальное кольцо к чертям. Шеф достал со своими шутками.

— Но ты же ведешься, Эм. Ты всегда ведешься. — Бенки заржал как конь и отключился.

Корабли из соседней галактики всегда прилетают на синий терминал. И потом, я не мог ошибиться с цветом. Я — визуальный художник, стилист техники и пластики восприятия.

Последний человек в фирме, состоящей из таких гениев, как Бенки, Ненси и шеф Арчи Фок, но я — один из ведущих наглецов системы. И, конечно, полный болван.
Они вечно потешаются надо мной. Особенно Бенки, ведь это с его сестрой у меня уже полгода бурный роман.
Алекс переехала ко мне месяц назад в сопровождении планетарного катера системы МЕЖ13 — последней разработки Бенки. Подозреваю, что он таки понатыкал датчиков в нашей спальне. И ладно, пусть набирается опыта, гениальный засранец. Ставлю что угодно: погонять меня по космопорту было его идеей.

Мы дружим с Бенки тех пор, как Свет-интерпрайз пригласил меня на работу.

Интерфейс сервисных систем. Всякая приятная красотень в обслуживании клиентов на пассажирских шатлах и исследовательских сцепках в глубоком космосе.

Иногда попадались интересные заказы на археологические станции — проекции старинных находок. Их надо было делать на месте и тогда мы летели на объект. Это было круче всего.

Мы рисовали объемных стюартов для коммерческой компании АХ: стильных чернокожих парней для любительниц развлекательных рейсов к туманам Юпитера. Голографические интерьеры, удобство бортовых компьютеров и улыбчивые фигуристые дамы для экспедиций в самом далеком космосе — вот наш хлеб.

Особенно фигуристые девчонки расходились как пирожки. Ребята с той посудины были благодарны. Они писали мне, мол, парень, не ври, что придумал ее из головы. Такая девушка наверняка есть. И мы вытрясем из тебя ее идентификационный номер.

Ну, помните, вы заходите в коридор стыковочной кишки и там вас встречает высокая строгая дама. У нее все идеально. И даже дикция заставляет вас замереть и смотреть ей в рот. Она обращается ко всем, но вам кажется, что стюардесса пассажирского шаттла говорит только с вами одним. И немножко, совсем слегка теребит на блузке пуговку. У нее на шее блестит слезинка Пандорской плазмы.

Да, я люблю дарить своим голограммам старинную сексуальную одежду. Теперь это личная фишка фирмы. Все довольны.

Однако потолок в Марсианском зеленом зале космопорта тоже моя работа. Это уже другое, для души. Плавающие киты на потолке, по сути — летающие киты, в полный натурализм исполнения, и только один из них — желтый. Моя девушка обожает китов. Этот заказ я делал уже при ней, для нее.

Она вообще обладает уникальным воображением. Впрочем, как и ее брат.

Бенки заведует всем внутряком моделей, а заодно виртуозно программирует мои гениальные идеи, которые не всегда найдешь в жидком каталоге Галаграм-шопа. Поэтому наши работы в цене. Он пашет сразу на десять фирм, этот парень. Программирует все подряд ради веселья.

В первый же рабочий день мы зависли в студии конфигурации на всю ночь. Он где-то добыл отличной морки, мы посасывали ее и ржали, придумывая новых персонажей к фильмам, которые видели. А видели мы несметное множество.

А потом он спас меня на Веге во время установки голограммных кодов нового образца. Старые устанавливают роботы. Но тут надо было проверять тактильные датчики юных стюардесс.

Я тогда был еще свободен, Бенки со своей Ненси разругались в очередной раз из-за каких-то нюансов использования манипуляторов, посему мы вдвоем поперли на Вегу тестировать голограммных стюардесс и официанток.

Вега — местечко веселое. Практически Лас-Вегас галактического масштаба. Там каждому найдется развлечение по душе. Так оно и оказалось. Рекламные проспекты не врали.

В первый же вечер мы с Бенки набили морду одному сордонцу и сами огребли по полной.

Здоровый сордонец с грузового осмотрел нашу экспериментальную модель, что я носил на всякий случай в кармане, хлопнул ее по заду, сморщил свой дырчатый нос и сказал, что у этой девочки слишком маленькие сиськи.

Я был взбешен.

— Что он понимает в сиськах! — орал я по-русски, и на космолингве, и на чешском немного, чтобы Бенки понял всю глубину моего негодования. А затем я полез на громилу с кулаками.

Вы видели сордонцев? Наверняка!

С такими лапами им явно нужны сиськи побольше. Будь я трезв, то включил бы психолога и достал блокнот, чтобы зарисовать пожелания сордонских клиентов на будущее.

Но я поступил иначе.

Потому что гордился своими новыми «девочками» и потому что Вежское пойло — это вам не Крымское вино.

Я не какой-нибудь доходяга, ни разу, но тут сполз под стойку с первого хука, после чего Бенки вздохнул и полез меня спасать.

Вывих челюсти, пару сломанных ребер у меня, красивый фингал у коллеги, а так же множественные ушибы о кулаки сордонца мы гордо привезли с собой на матушку Землю.

Скромное предупреждение Вежской службы порядка отошло на второй план по сравнению с подписанным заказом на новую солидную партию.

Шеф был доволен и даже дал нам отпуск на пять календарных, чтобы мы смотались в Тайланд понырять с аквалангом. Он не знал, что экспериментальную модель, отрегулированную по датчиками повышенной чувствительности, пришлось подарить в управление правопорядка Веги. Начальник очень намекал, что их секретарша неожиданно ушла на пенсию. Старомодные какие-то там порядки, но нам оказалось на руку. Малышку удалось списать, она теперь служит на страже закона.

А мы с Бенки еще и в Тайланд смотались. Тогда уже, после Тайланда, все и случилось.

К Бенки приехала сестра из Нью-Йорка. Просто явилась к нему на работу без предупреждения, кинула рюкзак в худстанком ко мне на стол, поправила транспортные датчики, сняла скайботы и сказала, что поселиться в Праге.

А я влюбился.

Тут сигнальное табло заорало противным голосом: «Уважаемые встречающие! Пассажиры рейса номер 357 из сектора Камор сходят на Землю. Внимание! Пассажиры...»

Противный голос повторил фразу по-чешски, а потом еще на каком-то неизвестном языке, после чего табло загорелось грязно-оранжевым цветом. На экране потолка появились вполне человеческие усталые лица пассажиров и списки на космолингве. Шрифт сливался с фоном. Походу сигнальное табло проектировала конкурирующая фирма.

Я вздохнул, сунул карточку с именем в карман и пошел обратно в зал встречающих. Индусы уже давно разошлись по своим туристическим аэробусам, в зал выходили только ученые и студенты, прибывшие на дружественную Землю из далекого сектора Камор.

В конце концов, посреди зеркального зала космопорта остался только юноша среднего телосложения, даже пожалуй, щуплый. Он немного рассеянно оглядывался по сторонам и переступал с ноги на ногу. Ни браслета, ни фонового экрана, ничего не оказалась у стажера, прибывшего из очень глубокого космоса. Просто серый комбез, да сумка с прибором за плечом. Как в старые добрые времена. Еще б скафандр нацепил, — подумал я и подошел к нему сам.

— Гор Дон? Камор. Система Сиралли. Корпорация «Отражение». Так ведь? Я — Эмиль.

Он даже немного вздрогнул от моего появления, шагнул в сторону, словно увеличивая личное пространство. Ему должно быть было трудновато смотреть мне с глаза, потому что он очень сильно щурился.

— Гор Дон, — тихо кивнул парень, придвигая кейс на колесиках поближе к себе.

— Добро пожаловать на нашу скромную планетку! — пошутил я. — Я твой гид на ближайшие несколько недель.

Он снова кивнул. Но ничего не сказал, и вообще с этого момента стажер молчал, как рыба.

Отказавшись воспользоваться гравитационной платформой, и заучено кивая всем моим вопросам, Гор Дон сам докатил кейс до моего флаера. А там и вовсе удивил тем, что предпочел заднее сидение.

Я снял флаер с автоматики, чтобы не скучать, и поднялся на уровень последних этажей.

Стажер молчал. Так и сидел там, морщась своим мыслям и прижимая к груди кейс.

Бортовой компьютер показывал только часть его лица. И я, прирожденный психолог, ни черта не понимал, что с парнем такое. Нравится ли ему наша современная Прага? Страшно ли на такой высоте? И может ли он внятно выражать свои мысли на космолингве?

Я видел только очень синие, постоянно жмурящиеся глаза — щелочки, брезгливый прямой нос, тонкие губы и никакой динамики эмоций.

«Словно он на толчке, — подумал я, — а не на трехсотметровой высоте над великолепным городом».

(продолжение выложу завтра)

* оживлю чертов источник, может зашуршит муза моя, кофе поставит, коньяк туда плеснет