Об однородных рифмах (и немного о спорах)

Вот тут из-за замечания Ирины Валериной об однородных рифмах и моем последующем замечании, что таки да, однородные рифмы несут меньшую смысловую нагрузку, разразилась страшная полемика (хотя холивары на литературные темы мне нравятся куда больше, чем холивары ради холиваров, прям глоток свежего воздуха).

И поскольку товарищ Нат Фламмер активно вопрашал, почему это в однородной рифме смысловая нагрузка меньше - привожу источник, подтверждающий эти мои слова. А теперь - очень важный момент. Если вы хотите поспорить с процитированным ниже утверждением и доказать, что однородная рифма несет ничуть не меньшую смысловую нагрузку - гоу за цитатой и ссылками. В противном случае это будет просто треп ни о чем и из желания поспорить. Так что давайте без голословных утверждений в духе "мне так нравится". Раз уж мы вступили на топкую дорожку оценки и суждения стихов, давайте делать это в соотвествии с существующей наукой (сиречь литературоведение). А если кто-то считает, что это псевдонаука - он может просто вежливо промолчать, ибо данный спор вообще не имеет для него никакого смысла.))

Итак.

С точки зрения поэтического стиля наиболее существенно отличие грамматически разнородных рифм от однородных, в частности — от однородных суффиксальных или флексивных (тип — правил: заставил, миг : возник, в отличие от типа сиянье : страданье, играя : летая или крик : язык). Употребление однородных рифм обусловлено синтаксическим параллелизмом, если — не всего стиха, то, по крайней мере, — его окончания: оно предполагает такое синтаксическое построение, при котором стихи заканчиваются словами, одинаковыми по своей синтаксической функции. Рифма, основанная на морфологическом (и синтаксическом) параллелизме, повидимому — древнейший тип, свидетельствующий о происхождении рифмы из параллелизма. Напротив того, при грамматически разнородных рифмах звуковое подобие соединяет слова, различные как по своему грамматическому строению, так и но синтаксической функции, создавая впечатление смыслового несовпадения при звуковом тождестве стиховых окончаний, своего рода enjambement, нарушающего привычный параллелизм. Как всякое несовпадение (enjambement), это — явление, исторически более позднее. Что касается однородных суффиксальных рифм, то в них параллелизм развивается до степени частичного тождества: рифмы типа — страданье : сиянье, играя : летая и пр., повторяя одинаковый суффикс, в сущности, в смысловом отношении являются частично-тавтологическими. Такие рифмы не могут иметь специфически смыслового воздействия, они, по преимуществу, — звуковые, в то время, как рифмы коренные, в особенности — грамматически разнородные, являются резко выраженными смысловыми рифмами, объединяя звуковым подобием два разных смысла, два полновесных, но различных по содержанию понятия, напр. правил : заставил, лить : нить, ночь : прочь и пр. Различие между стилевым значением смысловой и звуковой рифмы можно иллюстрировать на примере из Пушкина и Лермонтова:

На берегу пустынных волн

Стоил он, дум великих полн,

Ив даль глядел: пред ним широко

Река неслася. Бедный челн

По ней стремился одиноко.

По мшистым топким берегам

Чернели избы тут и там... и т. д.

В этом отрывке, характерном для рнфмовой техники Пушкина, целый ряд смысловых рифм — грамматически разнородных, захватывающих корень слова; напр. волн : полн : челн, берегам : там. Пример противоположной манеры представляют два отрывка из „Демона“ Лермонтова, с характерным для эмоционально-лирического стиля синтаксическим параллелизмом соответствующих стихов, сопровождающимся морфологическим параллелизмом рифмующих слов и звуковыми, суффиксальными рифмами:

Клянусь я первым днем творенья,

Клянусь его последним днем.

Клянусь позором преступленья

И вечной правды торжеством.

Клянусь паденья горькой мукой,

Победы краткою мечтой,

Клянусь свиданием с тобой

И вновь грозящею разлукой...

Жимуринский В.М. 

У меня все, пойду дальше пить винишко и работать.)