Проводник (нанохулиганство)

Немного мистики про туристов. Незнакомые слова и странные "словосочетания" в наличии.

* * *

Сидеть Игорю Николаевичу было тесно — повсюду мешались вещи из рюкзака, ещё надо было не опрокинуть набитый снегом котелок, под которым бодро гудело синее пламя горелки. Вокруг истошно билась рыжая ткань лёгонькой штурмовой палатки — снаружи который час бушевала метель.

Угораздило же в сентябре! Хотел с одной ночёвкой быстренько забраться на горку и наплевал на прогноз, но в итоге еле дополз до распадка, где ветер оказался послабее и удалось воткнуть палатку.

Надо было выйти на леденящий ветер, отряхнуть палатку — наверняка всё залепило снегом, потому воздух застоялся и был такой тяжёлый. В метели слышались убаюкивающие голоса, и чудилось будто кто-то играет на гитаре. Усталость залепляла веки. Игорь Николаевич пытался вспомнить, кто же так играл, но всех, кого он мог вспомнить, уже давно забрали горы. И почему-то трудно было соображать.

Игорь Николаевич вдруг проснулся — он лежал на боку, глядя на горелку с котелком. Голова раскалывалась, не было сил пошевелиться, а перед тускнеющими глазами тлели слабые огоньки ядовитого огня, выжигавшего последний воздух.

Пришёл в себя Игорь Николаевич в темноте. Дул пронизывающий холодный ветер, но было уже не холодно, вокруг собрались неразличимые тени людей, но все ясно видимые и, кажется, даже знакомые. Голова уже не болела, да и вообще ничего не болело, только оставалась лёгкая усталость.

— Угарный газ, Игорь, — покачал головой человек с гитарой. Игорь Николаевич покивал.

Тени зажгли костёр с холодным синим пламенем, который выбрасывал в небо обжигающие льдинки. Всю ночь играли какие-то неясные заунывные мелодии то ли вой метели, то ли вдовий плач, то ли всё же песню у ледяного пламени.

Днём Игорь Николаевич бесплотным духом летал возле своей палатки — что-то важное надо было сделать. Вспомнил — в другом месте через несколько дней он должен был вести группу туристов.

Группа вышла без него ранним солнечным утром. На первом же привале ворчали, что пообещал и молча пропал. Больше всего выступал высокий брюнет с холёным лицом — Алекс, который сразу не понравился Игорю Николаевичу, незримо облетавшему туристов.

— Может с ним случилось что-то? — спросила одна маленькая туристочка с огромным рюкзаком.

— Конечно, — начал Алекс, — забухал и не смог утром пройти ущелье от кровати до телефона.

Туристочка потупилась, некоторые девчонки в группе захихикали — Алекс явно им нравился.

Группа шла дальше, а над заснеженными вершинами начинали собираться кучевые облака, солнце не смотря на сентябрь нещадно жарило — по всему собиралась непогода. Будь Игорь Николаевич руководителем, он бы поменял маршрут. Сегодня они намеревались идти простенький перевал, промаркированный сложенными из камней туриками. Однако, в непогоду туриков не видно, скалы от дождя становятся скользкими, а на подходе к перевалу тропа петляет между бараньими лбами, некоторые из которых покато спускаются к обрыву. Не один человек там заплутал и сорвался.

Когда пересекли последние пригодные для ночёвки места, Игорь Николаевич забеспокоился. Замер на тропе среди камней и скал, пытался что-то кричать, но шедший впереди Алекс ступил через него и даже не заметил. Он даже огромные свинцовые тучи, скрывшие вершины не замечал! Идиот, как можно такому вести группу?

На привале пошёл дождь. На потемневшие от воды камни, на белые языки снежников опустился серый туман. Девчонки кутались в разноцветные штормовки, парни пока ещё курили, а на лице Алекса пролегла первая задумчивая морщина. Он оглядывался назад. Игорь Николаевич кричал ему, чтобы развернулся, что тут сорок минут назад и можно разбить лагерь.

Но Алекс и не думал поворачивать. От бессилия и беспокойных криков Игорь Николаевич всё острее ощущал странную усталость. Может, ещё от понимания, что он и сам бы как Алекс не свернул бы? Чушь! Он бы почуял и просто бы не потащил неопытных горожан в непогоду.

Подул ледяной ветер с мокрым снегом, чтобы не мерзнуть туристы, толком не отдохнув, встали под рюкзаки раньше времени.

— Игорь, — зашептал ветер смутно знакомым голосом. — Проучить бы чайников? Один ведёт, а остальные что, не видят с кем идут?

Осязаемо клубился туман, камни покрывались снегом, и горки туриков стало почти невозможно различить. Игорь Николаевич сам не раз их подновлял, знал, где какой, и мог бы даже без них идти. Туристы же, сбившись кучкой, топтались за Алексом, который бестолково пялился в бесполезный тут навигатор. А справа, в десятке шагов притаился обрыв.

— Он ещё с навигатором пошел! — шептал ветер. — Завести бы его, пусть поглядит вниз, подумает, обдерёт пальцы, пытаясь выбраться. Как думаешь, а?

Проучить идиота Игорь Николаевич хотел и сам. Завёл людей, блин. Пусть теперь немного поседеет, что ли. С этой решимостью из ниоткуда появилось и знание — как маячить тенью, как нашёптывать.

Игорь Николаевич неясной тенью появился на тропе у турика. Со всей силы закричал ветром — то ли голос, то ли вой сред камней. Странная усталость ещё усилилась, будто всё это отнимало силы, но туристы заметили, зашевелились, замахали руками и пошли.

Вблизи он вновь рассеялся, но турик они нашли, обрадованные шумели, был тут турист, или это горка камней прикинулась человеческой фигурой? Кто-то вспомнил байки про чёрного альпиниста, кто-то рассказы про горных духов. Повеселели и пошли дальше.

— Игорь, тут надо вправо, — шептал ветер.

— Здесь нельзя, здесь двое уже улетало, — ответил Игорь Николаевич.

— Ничего, на руках повисит и вылезет.

Игорь Николаевич силился вспомнить чей же это голос? Кто из знакомых мог так легко относиться к гиблому месту? Вроде таких не было. Тут же на мокрых скалах и так не удержаться, а усталому с рюкзаком, да ели он ещё никогда не разворачивается…

— Ты кто?

— Неужели не догадался? — весело прошептал ветер.

— Иди в жопу, сука! Они без этого идиота не выберутся.

— А ТЫ БЕЗ ЖЕРТВЫ ОСЛАБНЕШЬ И ИСЧЕЗНЕШЬ, — захохотал ветер.

Вот что это за слабость! Каждый крик, явления тенью — всё отбирало силы. А что потом? Да ничего, он и так уже мёртв. Вывести эту группу и всё.

Сорвавшийся с цепей ветер сбивал туристов с ног, сёк шрапнелью ледяной крошки. Игорь Николаевич вился вокруг Алекса, нашёптывал путь, неясной тенью маячил возле туриков. Злился когда, тот сбивался с тропы, когда глупо пялился в навигатор, когда охрипшим голосом орал на замёрзших девчонок.

Ветер пытался рассеять Игоря Николаевича, размолоть его в белый снег, но тот появлялся лишь, когда на него смотрели и тут же исчезал, шептал, лишь когда было тихо, но силы всё равно убывали.

Буря стихла к вечеру, укрыла горы чистым саваном, обмыла небо, и прощальные лучи красного от слёз солнца заискрились на свежих следах. Группа пришла на перевал.

Уже сбросивший рюкзак Алекс помогал замыкающей усталой туристочке дойти до перевала, потом вдруг замер, будто что-то вспомнил, и оглянулся. Лицо его выглядело усталым, обветренным и повзрослевшим.

— Спасибо тебе, что довёл, — просипел Алекс в и поклонился до самой земли.

И у Игоря Николаевича появились силы.