Проверка истории фантазией

Все знают, что в истории записывается десятая часть того, что было, а время сохраняет десятую часть от написанного. И наши знания о прошлом неполны, пестрят лакунами, а временами и откровенно извращены, ибо кому не известен обычай победителей демонизировать  проигравших и переписывать летописи?

Заполнение лакун и провалов старых хроник,  попытки выпрямить искаженное —  самое неблагодарное дело: вас же первого  обвинят в искажениях привычных всем  выдумок. Но я хочу рассказать о способе проверки истины прошлого особого рода фантазией, а именно — художественной литературой, ибо мне дважды довелось таким образом восстанавливать истину. 

 В чем заключается этот способ? Проще некуда: в написании романа о конкретной исторической эпохе и в попытках строго следовать известным историческим канонам. Именно так я пыталась делать, когда писала роман об иезуитах, одно имя которых ассоциируется у массового читателя с подлостью, двуличием, хитростью и доносами. 

Но вообще-то иезуиты — это педагогический орден.  Пятьсот лет назад один гениальный испанец изобрел особую методику школьного образования, которая существует и поныне. Методика была столь успешна, что вал зависти и злобы  конкурентов — государственных гимназий и протестантских школ — постоянно обрушивался на бесплатные иезуитские коллегии  с прекрасным питанием и отличным преподаванием.

Я же, начав писать роман, поначалу следовала тем  мнениям, что закреплены в массовом сознании:  создала на бумаге иезуитскую коллегию и населила её учениками и педагогами. Сложности начались на пятой странице текста: утверждение об обязательных доносах учеников друг на друга столкнулось в сотнями свидетельств, что ученики коллегий даже спустя пятьдесят лет  охотно встречались друг с другом. Если бы на меня доносили одноклассники в школе —  ходила бы я на встречи с ними спустя годы? Нет. Мои герои на странице тоже оцепенели, некоторые даже крутили пальцами у виска и говорили, что донос в их положении невозможен. 

Да, либо были доносы, либо встречи. Третьего не дано.  Пришлось углубиться в историю всерьез, и перевести с латыни устав ордена иезуитов. Ох, и намучилась я...  Но истина всё же всплыла, как масло на воде. Оказывается, доносы прямо запрещались уставом Аквавивы. 

Второй случай был при написании романа об инквизиции. Клише массового сознания повторять нет нужды, а вот факт, саму инквизицию именовали Святой, что инквизиторам горожане в исступлении целовали полы рясы и часто сбрасывались для того, чтобы инквизиторы не уезжали из города — вполне достоверен. И моего героя-инквизитора тоже перекашивало при малейшей попытке экстраполировать на него расхожие глупости массового сознания. Постепенно пришло понимание, что рассказы учебников об инквизиции — это не история, а, по сути, взгляд ведьм на инквизицию. Они пережили инквизицию и переписали историю, но их россказни — просто ложь.

 Именно этот способ познания, применял, кстати и Конан-Дойл. Устами Холмса он говорил:«В подобного рода случаях я ставлю себя на место данного человека и, выяснив себе предварительно степень его развития, пробую представить, как бы я действовал на его месте». Добавлю, что важна на только степень его умственного  развития, но и уровень его религиозности и тонкости моральных принципов.

И подобный метод действительно порой помогает обнаружить любые искажения истории лучше и точнее, чем  десятки документов века и сотни страниц научных комментариев.