Логика славы художников (продолжение)

5. Слава в искусстве: этапы возникновения

          Итак, процесс формирования ажиотажных цен, то бишь славы живописных произведений, происходит по следующей схеме.

          Живопись определённого автора каким-то образом становится модной, то есть "любители искусства" (на самом деле они, конечно, любители вовсе не искусства, а выгодного вложения денег) обращают на эту живопись повышенное внимание.

          Если сия живопись обладает лёгкой авторской опознаваемостью (то бишь если она достаточно однообразна, стандартна в исполнении), если предложение оной живописи резко, радикально ограничено и, наконец, если в экономике общества нет кризиса — и, значит, имеет место обстановка всеобщего поиска объектов, пригодных для вложения денег, то есть в обществе появляется так называемый "спрос на объекты вложения", — то эта подходящая живопись подвергается процедуре так называемого "раскручивания", и цены на неё, на живопись, в среде любителей денег начинают расти всё выше и выше.

6. Почему тут нет исключений

          Как кажется на первый взгляд, иногда описанная выше закономерность перестаёт выполняться — то есть мазня некоторых вшивописцев (например, Пабло Пикассо) начинает продаваться по астрономическим ценам уже прямо при их жизни.

          Однако на самом деле здесь нет никакого нарушения общей закономерности: у вшивописцев, подобных Пикассо, бывает просто сразу по нескольку так называемых "творческих" (а на самом деле, напротив, вполне рутинных, однообразных, ремесленных) периодов ("голубой", "розовый" и т.п.), которые заканчиваются столь же радикально, как если живописец умер бы. И по астрономическим ценам при жизни художников продаются только картины этих радикально законченных периодов.

          Тут, конечно, возникает закономерный вопрос: но разве художник не человек? Разве ему не хочется зашибить лихую деньгу? А если хочется, то имеется ли гарантия того, что художник никогда не вернётся к стилю своего старого периода?

          Что ж, гарантия против соблазна зашибить лихую деньгу путём возврата к старому стилю — имеется. Этой гарантией является особое понимание всеми художниками своего профессионального достоинства, то есть их всеобщая установка на неповторимость.

          У любых художников — даже у занимающихся откровенной мазнёй, то бишь у кого даже само название "художник" происходит от слова "худо" — первоочередной жизненной установкой является стремление ни на кого постороннего не походить, никого постороннего не повторять — правда, как это ни странно, сохраняя пресловутую "творческую индивидуальность", то есть, как отмечалось выше, на самом деле совершенно антитворческую однообразность, рутинность в действиях — избегать плагиата, эпигонства и т.д.

          Данная установка провоцируется у всех художников самим их, повторяю, профессиональным микросоциумом, художнической богемой. В соответствии с данной установкой микросоциума художники не должны соблазняться ни славой среди профанов, ни деньгами за ширпотребские произведения — и жить пусть даже в нищете, но зато в соответствии с высокими принципами.

          Таким образом, известному художнику нет никакого резона унижаться, терять лицо, разменивать славу ради дополнительного заработка. Кстати, весьма сомнительного: ведь создание нового произведения в старом стиле сразу разрушит монополию среди владельцев соответствующих картин и, скорее всего, радикально собьёт цены на них.

(Продолжение следует)