Эпилог

Озеро было маленьким. Летом оно зарастало тиной, а зимой замерзало до самого дна. Когда-то со стареньких мостков можно было полоскать белье, нырять и рыбачить, но теперь они прогнили и починить их было некому. Домик, крошечный и тоже неухоженный, стоял у самой воды. Возле дома росли яблони и вишни, также же кривые и древние, как скамейка у входа. Ради этой скамейки Итта и купила домик в Озерье. Она подумала тогда, что просто просидит на ней до конца своих дней в покое и воспоминаниях, которые помогут ей дотянуть до смерти.

Так она и сделала - просидела лето, зиму и ещё одно лето. Но потом жизнь взяла свое. Запасы, полученные из королевской казны, закончились, а просить у Кавена пособие она постеснялась. Пришлось встать со скамейки и пойти работать в сельскую школу.  

Школа полнилась веселыми, шкодными детишками, жадными до историй и ленивыми до зубрёжки. Они щедро делились с учительницей и радостью, и счастьем. Итте стало неловко: она не привыкла ничего не давать взамен. Пришлось искать в душе остатки любви и заботы.

Итта купила зеркало и платье, а потом пригласила столяра починить в доме крышу. Молчаливый плечистый мужчина взял с нее за работу последний королевский золотой и пригласил на свидание. Она отказалась, а потом просидела на скамейке до вечера, вытирая слезы рукавом куртки ойеллей. Волшебной куртке годы были нипочём, за что Итта была искренне признательна прекрасной жене Тея-Рыбы.

Осень уже перевалила за середину. Было холодно. Туман стелился по глади озера, усыпанного похожими на конфетти, желтыми, берёзовыми листочками. Можно было бы просидеть так до восхода луны, но утром Итту ждали ученики, поэтому она встала и пошла в дом.

Крохотная комната  освещалась одной керосиновой лампой, отчего по всем углам жили суетливые, мрачные тени. Скатерти на столе не было, да и вообще ничего не было, кроме подсохшей половинки хлеба и банки яблочного веренья с торчащей оловянной ложкой. Этюдник стоял в углу, распахнутый, как книга. Теперь Итта рисовала только пейзажи, и больше не топила потретами печь. Она подошла к зеркалу, достала из волос деревеянную заколку, купленную много лет назад к свадьбе Тигиля. Волосы черной фатой рассыпались по плечам. Какое-то время она вглядывалась в свои глаза, ища там остатки исчезнувшего дара, но так ничего и не отыскав, вздохнула и умылась из умывальника. Вода потекла с громким противным звуком прямо на пол, потому что помойное ведро осталось забытым на крыльце. Итта накинула на ночную рубашку куртку и, распахнув входную дверь, схватилась за косяк.

На пороге стоял он. Волосы его были коротко острижены, щеки впали, куртка болталась на худых плечах, как на вешалке. За спиной - котомка. На поясе - тонкий и длинный меч.

Его улыбка, как полная луна, освещала темную осеннюю ночь.

- Привет! - как ни в чем не бывало сказал он, и, пригнувшись, уверенно переступил порог. - Ну, как ты тут? Давай, рассказывай!

(Как вариант эпилога)