Сквозь жирный воздух дня

На деревенской околице, где заканчиваются рубленные избы и заборы и начинается спуск в овраг, выходящий к недалекой речке, лежала и изнывала от жары лохматая собака. Собака была совершенно одуревшей, лохматой и старой, поэтому - лежала в тени оплывших «железных» кустов совершенно неподвижно, без вялых движений хвостом, без подергивания шкуры, застыв и как бы уже немножечко околев. 

Время от времени эта псина непроизвольно оскаливала зубы и порыкивала. Не от сновидений и не по злобе, а так – для порядка. 

Пяток коров, да пара телков неторопливо и размерено выщипывающих травяные перья из побуревшей и пыльной, жесткой травы, лениво помахивали хвостами, отгоняя слепней и просто мух, и медленно переползали с одного вытоптанного пяточка земли к другому. Коровы находились под охраной, условной охраной, как ни поверни. Охранником выступал все тот же пес, которому обрыдло жить под этим сиятельным солнцем и под этим синим небом, в густом и жирном воздухе, который можно было буквально намазывать на кусок хлеба, но который, тем не менее, никто ни на что не намазывал. 

Охранял же он коров от безусловных и агрессивных животных дикой природы. Условных, потому что не было поблизости таких. И  никаких других достойных упоминания животных тоже не было. Животные были, должны были быть, поэтому собака лежала здесь, в том месте, где когда - то присела, прикрыв глаза и порыкивая для порядка. 

В общем, спящая собака была уверена в себе, потому что богатый жизненный опыт не заменить тонким верхних или нижним чутьем, тем более по такой жаре, в отсутствии самого малого движения воздуха, хотя молодость – это тоже вещь хорошая, нужная. Сама по себе. 

Рыкнув и пугнув тем самым воздух на пару прыжков в сторону, собака снова попыталась вздремнуть, но, внезапно, насторожилась. 

Опыт, опять же, опыт. Молодая собака давно бы уже летела в сторону шума, радостно лая и распугивая коров. Коровы бы, естественно, испугались и также естественно испугались бы в сторону оврага, а овраг он и есть овраг. И вместо вкусной похлебки и похвалы бббббыли ббббы ррры сплошные ругательства и размахивание руками. 

Медленно, очень медленно собака поднялась, прислушалась и потрухивая, тряской иноходью вдоль кустов и оврага, огибая коров и телят по широкой дуге, никуда не спеша, переместилась поближе к тем странным людям, что засели на опушке леса. 

Какой – то существенной опасности не чувствовалось. По всей видимости, обнюхивающиеся друг с другом люди на коров охотиться не станут, но на всякий случай, собака присела в тени кустов желтой акации, вытянула передние лапы и задремала. 

Люди – люди. И чего вам неймется?  

Пахло от людей очень по–разному. От одного ощутимо несло лошадиным потом, запахом хорошо выделанной, тонкой кожи и уверенностью. От другого - легким, скрываемым страхом, неуверенностью и заискивающей слабостью. Этот кобелек не мог похвалиться - ни силой, ни умом, ни статью и часто – часто размахивал отсутствующим хвостом, суетясь и приседая. Также, этот человек пропах чудовищно странным и густым запахом, который сильно раздражал даже слабое обоняние и расслаивался в горячем воздухе на причудливую смесь, сильную и концентрированную, резкую и неприятную. 

Люди разговаривали. Разговаривали негромко. В лесу звуки и так не сильно разносятся, а звуки негромкого голоса воспринимаются как легкое шевеление листьев под быстрыми ногами ежика или как быстрое движение мыши под ковром опавшей листвы. Запаха достаточно. Зрения и слуха мало.

Сквозь дремоту слушала собака лес. Лес спал. Лес дремал. Лес млел. Люди разошлись в разные стороны. Собака осталась. Рыкнув, она неловко развернулась в сторону стада и снова задремала. Да, молодость штука нужная. Задорная, глупая, суетливая, но нужная.

Видите ли вы дымку? Прозрачную, легкую дымку вокруг живого?

Собака не видела, но повидав жизни, ощущала запах. И этого было достаточно.