Моя великолепная десятка и еще чуть больше

Думала уже начинать подводить итоги, но, смотрю, флешмоб все еще блуждает по сайту. Так что пока возьму да и присоединюсь к мной же объявленному флешмобу!

На самом деле, прежде чем запускать его, я выписала на листик всех своих любимцев, каких только смогла вспомнить. Но потом успешно потеряла его. Так что придется вспоминать с начала, и, вероятно, уже не так тщательно (ибо лень-матушка раньше нас родилась).

Конечно, тройку фаворитов я назвала сразу, и во главе её был, есть и, вероятно, ещё очень надолго останется Гамлет, принц датский. Сразил он меня лет в пятнадцать и остался в сердце до сих пор. Причем мне, думаю, крупно повезло (как позже и с «Властелином колец»): я сразу прочла пьесу, а не увидела одну из ее бесчисленных сценических и кинематографических интерпретаций. Потому что и на сцене, и в кино многогранного, противоречивого, яркого и необычного Гамлета почти всегда так или иначе «кастрируют», отрезают бо́льшую часть его личности, загоняют в наиболее удобные для интерпретатора рамки. Вот и выходит он у одного — скучным меланхоликом, у другого — жестоким и расчётливым убийцей, у третьего — клоуном-дурачком. 

Вообще охарактеризовать Гамлета в двух словах, и даже в двух абзацах или двух страницах текста — задача непосильная. Он и циничен и романтичен, и хладнокровен и горяч, и мудр и дурашлив, и жесток и благороден, и дерзок и нерешителен. Вот этим единством противоречий, трагизмом с ироничной усмешкой на устах, вечными душевными метаниями и бессовестным троллингом окружающих он, пожалуй, и покорил меня когда-то.

Гамлет
...
Милостивый мой государь, не позаботитесь ли вы о том, чтобы актеров хорошо устроили? Слышите, пусть их примут хорошо, потому что они — обзор и краткие летописи века; лучше вам после смерти получить плохую эпитафию, чем дурной отзыв от них, пока вы живы.

Полоний
Принц, я их приму сообразно их заслугам.

Гамлет
Черта с два, милейший, много лучше! Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута? Примите их согласно с собственною честью и достоинством; чем меньше они заслуживают, тем больше славы вашей доброте.

Вторым по значимости и притягательности для меня самой я, презрев ложную скромность, назову Киэнна Дэ Данаана, главного героя двух первых частей моего же будущего миницикла «Глейп-ниэр» (да, я уже знаю и практически уверена, что в цикле будет только три части и продолжения третьей не планирую). Чем именно он привлекает меня? Да, пожалуй, той же противоречивостью и неоднозначностью. Эгоист со способностью к самопожертвованию, циник с горячим сердцем и ранимой душой, лжец, который не скрывает собственных пороков и слабостей, гордец, презирающий самого себя, бунтарь, свято верящий в закон. Ну и к тому же бессовестный мерзавец с комплексом вины. Причем борющийся с этим иной раз довольно необычными методами.

Еще скажи: «Забудь, выброси из головы!» Нет, детка, извини, но так не получится. На самом деле, наше прошлое — это единственное, что у нас есть по-настоящему. И то, что делает нас теми, кто мы такие. Где оно, твое настоящее? — Фьють! И оно уже тоже прошлое. А будущее… Сейчас я оступлюсь и мое будущее останется в прошлом. Все это выдумки лжецов. Я сам — лжец, и отлично знаю, как это делается. Прошлое же у меня целиком вылеплено из грязи, крови и дерьма. Того, что я сперва щедрой рукой раздавал другим, и что потом рикошетом вернулось ко мне. До сих пор, как видишь, возвращается. Так что, если я прямо сейчас решу поменять собственное отношение к себе самому, стану думать, что заслуживаю чего-то лучшего — я просто удавлюсь. Сдохну от осознания вселенской несправедливости. А я, знаешь ли, жить хочу.

А вот с тем, кого поставить на третье место в тройке лучших у меня возникли проблемы. Слишком много претендентов. Поначалу я, конечно, включила в нее Корвина Амберского, но, поразмыслив, всё же решила отдать третье место Гермесу. Да, богу-трикстеру из античной мифологии. Хотя бы за то, что он, полагаю, был первым покорившим меня трикстером. 

Ну и, когда лет в двенадцать, я прочла пересказ античного сюжета о пройдохе Гермесе, он меня тут же покорил! И отнюдь не только тем, что ловок, хитер и дерзок. Все это, равно как и род его занятий — бог воровства — ярко контрастировало с самим словом «бог». Потому что, хотя я и воспитывалась в сугубо атеистическом ключе (да я даже в Деда Мороза никогда не верила, мне сразу сказали, что это — сказка, вранье!), понятие «бог» все же ассоциировалось у меня с чем-то этаким добродетельным, величественным, благим. А тут — вор, лжец и пройдоха! Но при этом — бог! Ну как его не полюбить?

Уже потом я познакомилась с Гермесом не только по пересказу Куна, но и с Гермесом Гомера, Меркурием Овидия и — Гермием Олди. И, вероятно, этот тот редкий случай, когда мифологический персонаж в современной литературной интерпретации нисколько не разочаровал. Он так же противоречив, мечется между долгом и зовом сердца, серьезностью и шутовством, земным и небесным.

Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.

  Зевсов сын, Аполлон-повелитель, Гермесу промолвил:

  «Ну-ка, скажи, сын Зевса, Гермес, Благодавец, Вожатый! 

  Не пожелал ли бы ты, даже крепкой окутанный сетью,

  Здесь на постели лежать с золотой Афродитою рядом?»

  Аргоубийца-вожатый тотчас Аполлону ответил:

  «Если бы это случилось, о царь Аполлон дальнострельный, - 

Пусть бы опутан я был хоть бы втрое крепчайшею сетью, - 

  Пусть бы хоть все на меня вы глядели богини и боги, -

  Только бы мне тут лежать с золотой Афродитою рядом!»

Дальше у меня, по идее, пойдет целая плеяда трикстеров, и первым, пожалуй, назову триединого Воланда-Мефистофеля-Люцифера. Воланд — сами понимаете откуда, Мефистофель… нет, даже не из «Фауста» самого Гёте, а из крохотной «Сцены из Фауста» Пушкина. Ну а Люцифер, пожалуй, прежде всего из мистерии «Каин» лорда Байрона. Объединяю в одну фигуру, чтобы не заспамить весь список демонами. Ну и потому что их авторы также отчасти брали черты одного у другого. Насмешники и философы, наделенные сверхчеловеческим могуществом и при том зачастую готовые прислуживать смертному (разумеется, при этом тайно помыкая им). Сила, которая вечно хочет зла и вечно свершает благо. Все та же изумительная игра противоречий. Кстати, сюда же при желании можно добавить всю свиту Воланда (обаятельны все до одного, включая Геллу и саму Маргариту, если на то пошло), демона, зовущего себя Цезарем из «Преображенного урода» Байрона, Астарота из рок-оперы Finisterra испанской хэви-метал группы Mägo de Oz, и, вероятно, еще пачку бесов и бесят, о которых я не вспомнила.

Фауст

Мне скучно, бес.

Мефистофель

Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.

Номер пять. Ну вот теперь, пожалуй, пора вспомнить принца Корвина. Впервые «Хроники Амбера» я прочла в достаточно взрослом возрасте, но как-то поначалу не прочувствовалась. Ну, вселенная интересная, конечно, сюжет захватывающий, но героям я не симпатизировала. Ни одному. Прониклась я образом мятежного принца сравнительно недавно, думаю, лет пять назад. Когда вдумалась и проанализировала произошедшую с ним перемену, пройденный им путь от циничного негодяя, одержимого местью и короной, до героя, готового принести себя в жертву ради сохранения Вселенского Миропорядка — Амбера.

Если кто-то делает что-то действительно мерзкое, для этого есть причина. Узнайте её, если есть охота, и вы узнаете, почему он сукин сын. Факт тот, что всё остаётся по-прежнему.

Номер шесть. (Ох, как много хочется впихнуть в этот список!) Джарет, король гоблинов. Я догадываюсь, что невыразимый шарм его образу придала мастерская актерская игра Дэвида Боуи и его личная харизма, но в первый раз я смотрела «Лабиринт» еще не зная, кто такой Боуи. Так что Джарет был для меня не рок-звездой в обтягивающих штанах, а странным, вне сомнения жестоким и высокомерным злодеем, глаза которого полны тоски, обиды, нежности. Как это всё умещается в одном персонаже? Почему он говорит героине: «Ты разрушила мой мир, бесценная моя!» Почему просит любить и бояться его, обещая за это быть ее рабом?

Все, чего ты хотела, я исполнил. Ты просила, чтобы ребенка забрали — я забрал его. Ты боялась меня — и я был страшен. Я перестроил время, я перевернул мир вверх тормашками, и все это я сделал ради тебя! Я выбился из сил, стараясь соответствовать твоим ожиданиям. Разве это не щедро?

Хорошенькая подборочка выходит! Давайте-ка разбавим хоть одним по-настоящему честным и благородным человеком! Мат ап Матонви из древневаллийского цикла «Мабиногион». О нем я писала вот тут, можно почитать подробно. Редкий случай, когда персонаж — не тролль, не трикстер, не злыдень, да и особых противоречий характера за ним не наблюдается. Король Гвинеда — человек властный и благородный. Но, если возникает такая необходимость, и извращенно жестокий. Однако карает он действительно виновных, и более чем по заслугам. И все же трудно не восхититься остроумностью его приговора. Кстати, давайте уж тогда на эту же ступеньку впихнем и его племянника Гвидиона (о нем там же и еще здесь), как раз отменного мерзавца, сурово наказанного дядей и после неожиданно взявшегося за ум. На пользу пошло.

И он поднял волшебный жезл и ударил им Гилвайтви, и тот превратился в олениху. Он ударил и Гвидиона, который хотел убежать, и тот стал оленем.
– Раз вы двое так неразлучны, я велю вам жить вместе, как диким зверям, облик которых вы приняли, и у вас будет то же потомство, что и у них. Через год в этот же день вы придете ко мне.
И ровно через год он услышал шум за стенами дворца и лай собак.
– Посмотрите, что там, – велел он слугам.
– Господин, – сказали ему, – там олень с оленихой и с ними детеныш.
Услышав это, он встал и вышел на крыльцо. И там он увидел трех зверей: оленя, олениху и красивого олененка. И тогда он поднял свой жезл.
– Тот из вас, кто был этот год оленихой, станет диким кабаном, а тот, кто был оленем, станет свиньей, – сказал он и ударил их жезлом, – детеныша же я воспитаю и окрещу.
И он дал ему в крещении имя Хиддун.
– Пусть же один из вас будет кабаном, а другой свиньей. Идите и живите, как эти дикие звери, а через год приходите ко мне в этот же день вместе с потомством.

Номер восемь. Финал близок. Знаете, меня удивило, что почти никто не называл персонажей «Песни льда и пламени». Всем так приелась и остопротивела «Игра престолов», что теперь это — паршивая попса, фу-фу-фу, и вообще «финал сериала слили»? Кстати, я так до сих пор и не посмотрела последний сезон. Сериал мне с самого начала не нравился, чего с такой же однозначностью сказать о книге не могу. Не то, чтобы я — фанатка Мартина и его Войны Алой и Белой Розы в фэнтези-антураже, но трудно отрицать, что персонажи там, как минимум, яркие и неоднозначные. Почти все. В первых книгах моим фаворитом был Тирион и только Тирион, все остальные вызывали изрядную долю раздражения, но затем неожиданно и ярко раскрылся Джейме, а Бес как-то понемногу утратил невероятную харизму первых частей, слишком усердно примерив на себя образ несправедливо гонимой жертвы. Так что номером восьмым будет Цареубийца — циничный злодей, все же трепетно любящий уродливого и презираемого всеми брата, преступник и подлец, переосмысливший свои представления о добре и зле. Но именно книжный Джейме, в сериале его очень быстро сделали пресным и безликим. Сомневающийся Джейме. Нет, даже просто терзаемый сомнениями, разрывающийся между долгом и зовом сердца Джейме. Несущий ношу былых злодеяний Джейме. Ох, как он хорош!

Их так много, этих обетов... язык устанет клясться. Защищать короля. Повиноваться королю. Хранить его тайны. Исполнять его приказания. Отдать за него жизнь. Повиноваться своему отцу, помимо этого. Любить свою сестру. Защищать невинных. Защищать слабых. Уважать богов. Подчиняться законам. Это уж чересчур — что бы ты ни сделал, какой-нибудь обет да нарушишь.

Номер девять. Ну, надо под конец вытащить что-то пооригинальней. Альваро Мондего из испанского сериала 2011-го года «Пираты». Да, вероятно, Мондего в чем-то срисован со своего куда более прославленного коллеги Джека Воробья. Да, Джек Воробей — как раз такая противоречивая и неоднозначная фигура, которая, по логике, должна мне понравиться. И да, его гениально играет Джонни Депп. И тем ни менее я отчего-то больше люблю отчаянного повесу, бессовестного лжеца и проныру Мондего. Задаваку Мондего, ничуть не стесняющегося быть смешным и жалким, труса Мондего, открыто обосновывающего свою трусость простым «я люблю жизнь», развратника Мондего, вдохновенно читающего своим бесчисленным любовницам романтические стихи прямо в постели. Вероятно, Мондего просто куда более живой и реалистичный персонаж, чем ходячий анекдот Джек. 

К моему огромному сожалению сериал о пирате поневоле Альваро Мондего закрыли после первого сезона. Но иногда я все же пересматриваю его. И только в оригинале! Это «Yo amo la vida!» нужно слышать собственными ушами!

Скажите, почему все обижаются, когда им наставляют рога? Ведь это только рога! Есть много вещей, которые можно носить на голове!

Как пикапить дочку капитана пиратов, мастер-класс

Ну и номером десятым (хотя знал бы он, скольким блистательным и знаменитым персонажам пришлось отсюда потесниться!) будет замечательный персонаж повести Влады Дятловой «Непрощенный» Хин. Хин королевский пес, Хин королевский раб, Хин хладнокровный убийца. Он же — Кейрнех, последний лорд Нерга. Жестокий и великодушный, злой, резкий, грубый и одновременно преданно любящий свой народ, свою семью, свою родину. Он также несет на плечах бремя былых преступлений, и презирает самого себя, и всех остальных презирает еще больше. В нем та же гремучая смесь циничного эгоизма и безоговорочной самоотверженности.

Вот как-то так получилось. Из топа вылетели и всё ещё смотрят с укором: бесстыдный совратитель Дон Гуан из «Каменного гостя», меткий стрелок Сильвио из повести «Выстрел», Харбард «Седая Борода», он же Всеотец Один из «Старшей Эдды», злокозненный Локи оттуда же, Гэндальф Серый из «Хоббита» и «Властелина колец», славный парень Робин Гуд (из чудесного английского сериала 80-х и из самих английских баллад в равной мере), небезызвестный Шико Первый, Борх Три Галки из «Ведьмака», вампир Алукард из «Хеллсинга», злой и ворчливый маг Эдвин Одессейрон из Baldur's Gate и... О, вспомнила! Вероятно, чуть ли ни единственный персонаж женского пола (ну, может, не считая Геллы и Маргариты). Роня, дочь разбойника. Упрямая, дикая, сварливая, но бесконечно добрая и отчаянно смелая девочка из сказки Астрид Линдгрен.