Поединок (пятая, практически конечная версия)

(всем, кто помог мне в предыдущих блогах боя, огромное спасибо!)

Поединок Эмиля и Эрика

Небо теперь стало изумрудным, как глаза дриады. На нем разгорались и таяли уже не белесые сполохи, а большие золотые огни. Свет от них падал теплый, тусклый и неспокойный.

Эрик спустился с крыльца и направился в сторону озера. Он шел, ни разу не оглянувшись, уверенно толкая сапогами снег. Он знал, что Эмиль идет позади. Они обогнули столовую, женский корпус, вышли в парк и двинулись по давно знакомой, натоптанной юными студентами тропинке.

Им встретилась стайка первокурсниц, по всей вероятности прогуливающих занятия. Миленькие девушки с удивлением обернулись на двух одинаковых высоченных, тощих мужчин, идущих по снежному парку без верхней одежды с обнаженными мечами в руках.

Эмилю нечего было выставить в свое оправдание. Он не знал, как жить дальше, но умереть мерзавцем ему тоже было не по душе. Он шел и думал о том, что с раннего детства их болезненная братская любовь и соперничество, упрямо вели их к этому поединку.

Когда Эрик повернул на север, Эмиль понял, что они идут на их укромное место, к питомнику морских кахл, где во время учебы ребята встречались с друзьями ради весёлых приключений, долгих бесед у ночных костров, ради Итты. Там они выкурили свои первые трубки и там же узнали от Тигиля, что приняты в Белую Гильдию, там пьяный Эрик разбил двери, когда Итта сказала ему, что выбирает Эмиля, и там работала на практике Ив, когда Эрик ее встретил.

Много лет назад тихий, ничем не примечательный двор питомника был сердцем их университетской жизни.

Эмиль беззвучно вздохнул, меч его в руке словно потяжелел вдвое.

Сразу за двором начиналось озеро, теперь замерзшее, укрытое белым покрывалом и разрисованное звериными следами. Справа от озера бежала запорошенная тропинка к главным корпусам, по которой пришли братья, а слева ощетинился голыми ветками непроходимый орешник.

Эрик встал спиной к озеру, повернулся к Эмилю, лицо его было страшным. За долгий путь он нисколько не успокоился, напротив, разогнал свой гнев до края, он успел во всех красочных подробностях представить то, что любой мужчина может пожелать лишь врагу. Каждая новая сцена, рождавшаяся в воображении Эрика, вызывала у него приступ ярости и боли. Он накапливал их, бережно подкладывая в сердце, как дрова в печку и теперь был готов взорваться.

— Сучий ты пес! — Эрик поднял меч. — Подлая трусливая кобелина! Давай! Докажи, что имеешь право рушить чужие жизни! Ну!

Эмиль молча вскинул меч, и Эрик сразу набросился на него, полоснул по предплечью. Рубашка порвалась, разрез был не глубокий, но кровь обильно проступила из рассеченной кожи.

— Дерись! Ты! Представь, что это твой ведьмов член, который ты суешь куда не просят!

— Встань в стойку, — холодно произнес Эмиль, выставил вперёд правую ногу и приложил меч к плечу. — Веди себя как тебя учили.

— Ах ты мразь! — взвыл Эрик и снова рубанул мечом, но на этот раз его лезвие наткнулось на меч Эмиля. Раздался отвратительный лязг. Тот первый, разбивающий тишину лязг встретившихся мечей, знаменующий начало боя.

Много часов учебного времени они провели в спарринге. Улен с неохотой ставил их вместе, но подобрать равного по росту противника было трудно. Они вместе изучали тактику боя и не раз стояли в бою плечом к плечу. Им нечем было удивить друг друга. Равные по силе и опыту, по глубокой взаимной привязанности и общей судьбе, один из них был вспыльчив и гневлив, другой холоден и расчетлив.

— Кончай изображать петуха, — Эмиль держал меч перед собой. — Иначе продуешь.

Эрик зарычал сквозь зубы и махнул мечом прямо перед носом Эмиля. Тот ловко увернулся и в стремительном выпаде нанес ответный удар. Колющий, прицельный, точный.

Свитер на плече Эрика разошелся и окрасился в бурый цвет.

Эмиль спокойно отошёл назад и снова встал в стойку:

— Сосредоточься. Ты пропускаешь самые простые удары.

Злоба сверкала на остриях, танцевала во взглядах, стояла у них за спинами, подталкивая друг на друга. Они бросились разом, скрестили оружие, уперлись и, молча пожирая друг друга глазами, сжав зубы и тяжело дыша, принялись давить на эфесы, кто кого.

Эмиль отступил первый. Эрик толкнул его назад, размахнулся, но Эмиль ловко увернулся, оказался сбоку и ударил.

Удар пришелся по гарде меча Эрика, и выбил его из руки. Оружие отлетело в сторону, Эрик оступился, споткнулся об камень, упал. Он бросился к мечу тотчас, пополз, не успев до конца подняться, опираясь на руки и ноги, но Эмиль был быстрее, мигом оказался возле валяющегося в снегу меча и наступил на него сапогом.

— Доволен? — он отшвырнул свой меч, бросился на Эрика, навалился, вцепился брату в горло. — Теперь ты доволен? Ты же так хотел от нее избавиться! — дыхание Эмиля сбивалось, слова сыпались с остановками. — Мечтал отобрать у меня Итту. Ты сделал все, чтобы Ив полюбила меня. Ты сам все сделал!

— Подонок! — хрипел Эрик. — Лживая мразь!

— Я говорил тебе, ты теряешь ее. Я предупреждал. Теперь поздно!

— Итту... за что?

— За то! — Эмиль заставил себя разжать руки, дал Эрику вздохнуть. — За то, что допустила!

Он со всей силы врезал брату под дых, и, пока тот корчился от боли, поднялся, отряхнул с колен снег.

Белая рубашка почернела от грязи и крови. В ту секунду у Эмиля было лицо человека, летящего в бесконечно глубокую пропасть.

Он поднял свой меч. Замер над братом.

— За своих женщин надо драться до, а не после, храбрый ты наш. Теперь поздно. Если бы ты дорожил невестой, ты бы ее не потерял. А если бы тебе действительно нужна была Итта, по-настоящему, а не для игры, ты взял бы ее сразу, еще в детстве. Взял бы, не раздумывая...

Эрик медленно поднялся с земли, руки его тряслись от негодования. Глаза полыхали как жертвенные костры, на которых древние сжигали врагов.

— Я отдал ее тебе, — разделяя каждое слова утробным рычанием, заговорил он. — Потому что думал, что ты никого больше не полюбишь. Сучий ты предатель. Потому что ты был мне братом... и я тебя любил больше, чем себя. Я верил, что ты позаботишься о ней лучше меня. Я ошибался.

Лицо Эмиля перекосило, кривая ухмылка мелькнула и угасла. Он поднял второй меч, швырнул его Эрику и они сошлись снова.

Теперь нападал Эмиль. Взмахи его меча были похожи на взмахи крыла парящей птицы: редкие, короткие, точные.

Выпад, ещё один. Эмиль чиркнул лезвием Эрику по бедру, проколол мышцу на предплечье, потом снова задел по той же ноге. Эрик припал на колено, его лицо скривилось от боли и отчаяния.

Эмиль наступал и наступал, давил своим невозмутимым ледяным взглядом.

Эрик знал это выражение лица. То, которое он так ненавидел. Всегда правильный, всегда самый умный, уверенный в своей правоте. Всегда впереди.

Ярость Эрика перестала клокотать в горле. Она сгустилась и, наконец, стала твердой как кремень. Он сделал шаг назад, с усилием выпрямил спину и взял меч в левую руку. Лицо его застыло каменной маской и теперь никто не смог бы различить близнецов. Эмиль снова занёс меч, взгляд его был спокойный, и такой холодный, будто он уже достиг дна пропасти и вот-вот разобьется о скалы. Он сделал выпад, но на этот раз Эрик перехватил удар и толкнул Эмиля ногой в живот. Тот отшатнулся назад.

— Если ты не сдохнешь сейчас... — Эрик с усилием поднял меч левой рукой. — Сдохнешь с петлей на шее, как последний вор и подлец! Выбирай!

Он тяжело переступил с пострадавшей ноги на здоровую, сплюнул тугую слюну и вдруг неожиданно резко и ловко взмахнул мечом.

Острие сверкнуло. Рубашка разошлась на груди Эмиля. От плеча до паха, медленно проступила, а затем быстро стала расти длинная яркая полоса, похожая на свежую красную краску, текущую по белой бумаге.

От медленно разливающийся жгучей боли Эмиль качнулся назад, оступился, руки его взмахнули, пытаясь удержать равновесие, пальцы разжались, меч тяжело рухнул в снег.

Эмиль поплыл плечами в сторону, ещё раз взмахнул руками и упал, неловко, боком, словно случайно споткнулся на длинной дороге жизни.

Эрику показалось, что небесные огни враз погасли, а ветер, торжествующе смеясь, дохнул ему в лицо.

— Вот так! Умник ты хренов! — Он сделал несколько шагов, пятясь, не в силах оторвать взгляда от лежащего на снегу Эмиля, потом мотнул головой, развернулся и пошел прочь, хромая и шатаясь, точно пьяный.

Итта стучала и ломала двери, но подвал художественной мастерской в тот день пустовал, и некому было ее услышать. Итта почти разворотила молотком замок, когда внезапно услышала Эрика, идущего ее освободить.

Бездна боли, которую принес с собой Эрик, парализовала ее.

Он открыл дверь и встал на пороге.

Испачканный кровью меч. Мокрый свитер подран и залит кровью, рука, плечо и нога покрыты свежими ранами. Лицо чёрное, злое, глаза чужие.

От него шла такая страшная, сильная волна боли и тоски, что Итта невольно отпрянула.

— Что ты натворил!!!

Эрик привалился плечом к стене. Его хриплый, усталый голос казался утробным шепотом:

— Не волнуйся, я его не убил. Только порезал.

— Где он? — губы Итты задрожали.

— Валяется там, за питомником. Можешь забирать. Он твой. Он сделал это потому что думает, что ты его не любишь. Идиот! — Эрик качнулся, Итта подхватила его, подставила свое плечо.

Вымученная нелепая улыбка мелькнула по его лицу. Он бросил на пол меч, протянул здоровую руку, медленно провел грязными пальцами по ее бледной щеке, наклонился.

— Ты позволишь? Думаю, теперь я имею право... — Не дожидаясь разрешения, он обнял ее дрожащие губы своими черными, потрескавшимися на морозе губами, отпил из них жадно, торопливо, словно это была живая вода, запретный источник, из которого никак нельзя выпить больше одного глотка. — Спасибо! Теперь ты должна сама разобраться с ним. Больше я не смогу быть рядом. Я ухожу.

Итта не услышала последних слов, а если и услышала, то не придала им значения. Сила поцелуя поглотила ее целиком. Итта медленно вдохнула вкус его губ, чтобы навсегда сохранить в душе. Почувствовала сладкий табачный дух с привкусом крови и родного тепла, навсегда пустила Эрика по своим венам. И только потом очнулась, чудом заставила себя вернуться в этот обезумевший мир.

Она осмотрела его раны. Их было много, но все они показались ей не опасными, все, кроме ноги и плеча.

— Ты можешь идти? — спросила она.

— Ну я же пришел сюда...

— Тогда иди в больничное крыло. Немедленно иди. Плечо надо срочно зашить. Я приду к тебе. Понял? Приду!

Итта внимательно заглянула Эрику в глаза, убедилась, что он ее услышал и, выскользнув из-под его руки, бросилась из мастерской вверх по лестнице.

Эрик смотрел ей вслед. Как она снова бежит от него к Эмилю, как летают по плечам ее длинные черные волосы. Он постарался запомнить ее. Эта картина убегающей Итты и этот поцелуй, на который она никак не отреагировала, утвердили его в принятом решении.

Он добрел до дома Дроша, содрал с поруганной постели простынь, порвал ее на повязки, перевязал ногу и руку, вытер лоскутком меч и убрал его в ножны. Меч ему пригодится и пригодится лошадь.

Ив он так и не встретил, а если бы и встретил, прошел бы мимо, не заметив.

Он вывел из стойла Марону, с трудом взобрался в седло. Небо больше не было зеленым, оно нахмурилось тучами. Вечерело.

Эрик миновал теплицы и склады, пересек тренировочные поля. Территория Туона осталась за спиной, перед ним лежала бесконечная лента Южного тракта.

Эрик гнал Марону так быстро, как мог. Сердце его горело в живом огне. Он не собирался останавливаться до самый Дымных полей, но раненое плечо нехорошо болело. Итта оказалась права, его действительно следовало обработать и зашить...

«Берег Птицелова» (эпизод)

Пятая версия...