ПИСАТЕЛЬ ДНЯ. Александр Беляев (16 марта 1884 — 6 января 1942)

Александр Романович Беляев 

Писатель-фантаст, репортёр, юрист. Один из основоположников советской научно-фантастической литературы. «Русский Жюль Верн».

Цитаты

Писатель, работающий в области научной фантастики, должен быть сам так научно образован, чтобы смог не только понять, над чем работает учёный, но и на этой основе предвидеть последствия и возможности, которые подчас неясны ещё и самому учёному. Вершиною достижения в этом смысле могло быть положение, когда писатель научно-фантастического произведения своей фантазией наталкивает учёного на новую плодотворную идею.

Писатель, подсказывающий учёному новые идеи! Может ли это быть? Не слишком ли это смело? Жизнь показывает, что не слишком.

Могу сообщить, что «Голова профессора Доуэля» — произведение в значительной степени... автобиографическое. Болезнь уложила меня однажды на три с половиной года в гипсовую кровать. Этот период болезни сопровождался параличом нижней половины тела. И хотя руками я владел, всё же моя жизнь сводилась в эти годы к жизни «головы без тела», которого я совершенно не чувствовал: полная анестезия. Вот когда я передумал и перечувствовал всё, что может испытать «голова без тела». Когда я поправился, уже в Москве мне попалась научная статья с описанием работы Броун-Секара (1817--1894 гг.), который делал опыты, ещё очень несовершенные, оживления головы собаки. Эта статья и послужила толчком, так как она к личным переживаниям «головы» прибавила научный материал, на котором мне представилось возможным создать научно-фантастический роман.

Говорят, писатели, особенно крупные, уделяют мало внимания научной фантастике, считая её литературой второго сорта. Это неверно. Литература всегда такого сорта, какого сорта литератор, создавший её. Вернее же, писатели не жалуют научную фантастику потому, что писатели, как и редакторы и критики, не слишком тверды в технике, физике, биологии. Жанр этот очень трудоёмкий и требует для каждой работы большой предварительной подготовки. Не может не отпугивать писателей и положение Золушки, в котором пребывает научная фантастика в нашей литературе. (1938)

Фантастические литературные произведения бывают двух родов. Одни из них являются лишь свободной игрой воображения. Они не считаются ни с действительностью, ни с законами причинности. Таковы, например, арабские сказки «Тысяча одна ночь», сказки Гофмана, Уайльда.

Среди такого рода фантастики могут быть шедевры в смысле остроумия, выдумки, литературного оформления. Чтение их может доставить эстетическое наслаждение и быть увлекательным. Но в этом только и заключается вся их ценность.

Второй род литературных произведений составляет так называемая научная фантастика. Автор научной фантастики, исходя от научных данных, рисует картины будущего. Он как бы строит «перспективные планы» на более или менее отдалённое будущее технического и социального прогресса. Таково большинство романов Жюля Верна и Уэльса.

Построение научно-фантастического литературного произведения имеет свои трудности. В то время, как авторы реалистических, исторических и бытовых романов живут с героями своих произведений в настоящем или прошлом времени, автор научно-фантастических романов почти всегда живёт в будущем.

Это создаёт своеобразную судьбу его произведений, напоминающую судьбу первых изобретателей: для современников автора его научно-фантастические романы кажутся пустым фантазёрством, сказками, не заслуживающими внимания серьёзных, взрослых людей. Для следующих поколений эта научная фантастика, воплощённая в жизнь, кажется чем-то устаревшим, неспособным возбудить интереса и внимания (кроме разве занимательной фабулы). Подводное плавание, полёты по воздуху — всё это воспринимается современным читателем, конечно, не так, как воспринималось тогда, когда это было ещё только красивой фантазией.

Поэтому автору научно-фантастических произведений приходится заботиться о том, чтобы правильно установить «дальность прицела» в полёте фантазии. Оторваться от настоящего, быть слишком смелым в изображении будущего представляет для автора известный риск: это может запугать читателя и скомпрометировать техническую или социальную основу произведения, как беспочвенную выдумку и несбыточную химеру. И наоборот: слишком близкий «прицел» оставляет читателя неудовлетворённым.

Вторая трудность, перед которой стоит автор научно-фантастических произведений, заключается в том, что построение литературных художественных произведений имеет свои законы, свои требования, ради которых иногда необходимо поступаться научной точностью, допускать условную «истину». Уэллсовскую «машину времени» нелегко обосновать научно. Но без принятия этой «условности» не было бы и самого романа, в рамках которого автор мог развернуть целый ряд образов и идей не только занимательных, но и поучительных. Эти «условности» в научно-фантастических произведениях играют ту же роль, что так называемые «служебные теории» в науке.

На этих двух крыльях — научности и фантастике — и держится всякое научно-фантастическое произведение. Дать равновесие этим крыльям составляет главную задачу автора научно-фантастических произведений.

Научно-фантастическое произведение должно удовлетворять всем требованиям, которые предъявляются к художественной литературе. Но сверх этого на авторе научно-фантастического произведения лежит дополнительная нагрузка: он должен овладеть научным материалом и умело подать его. Научная фантастика — труднейший жанр.

Между тем, нет ничего легче, как критиковать научно-фантастическое произведение.

К сожалению, не все критики научно-фантастических произведений, по-видимому, усвоили простые истины о том, что если бы научно-фантастические идеи были научны на все сто процентов, то тем самым они перестали бы быть фантастическими, что без научных «погрешностей», «допущений», которые автор делает вполне сознательно, научной фантастики вообще не существовало бы, что эти «ошибки» и «допущения» вполне законное, правомерное явление в научной фантастике.

Но прежде, чем же отличается подлинная научная фантастика от беспочвенного фантазирования, оторванного от научных знаний? Тем, что в голом фантазировании ничего и нет, кроме пустой игры воображения, в научной же фантастике «опущения» и научные «ошибки» лишь порог, который необходимо переступить, чтобы войти в область вполне доброкачественного познавательного материала, основанного на строгих научных данных.

Научную фантастику нельзя превращать в скучную научно-популярную книжку, в научно-литературный недоносок. Научно-фантастический роман, рассказ должны быть полноправными художественными произведениями. Они должны ставить своей задачей не максимальную нагрузку произведения научными данными, — это можно проще и лучше сделать посредством книги типа «занимательных наук», — а привлечение максимального внимания и интереса читателей к важным научным и техническим проблемам. Надо добиваться того, чтобы заинтересовавшись ярко изображённой научной проблемой, читатель научно-фантастического произведения сам взялся бы изучать относящуюся к данному вопросу литературу, а быть может, и сам занялся научной, технической разработкой этой проблемы.

Толкнуть на самостоятельную научную работу — это лучшее и большее, что может сделать научно-фантастическое произведение.

О важности иллюстраций в научной фантастике

Вспоминаю свои детские годы. Первое знакомство с Жюль Верном, открывшим новый, необычайный и увлекательный мир фантазии. Первое, что встаёт в памяти, это не текст, а иллюстрации. Они были воротами в этот новый мир, явившийся изумлённому взору. Я ещё не прочитал ни одной строчки, но картинки уже приковали моё внимание к книге. А когда заговорил Жюль Верн, увлекая в недра Земли и глубины океана, его слова слились в единое целое с талантливыми иллюстрациями. Одно дополняло другое. Сила этого воздействия была такова, что мы с братом решили отправиться путешествовать к центру Земли. Сдвинули столы, стулья, кровати, накрыли их одеялами, простынями, запаслись маленьким масленым фонарём и углубились в таинственные недра Земли. И тотчас прозаические столы и стулья пропали. Мы видели только пещеры и пропасти, скалы и подземные водопады такими, какими изображали их чудесные картинки: жуткими и в то же время какими-то уютными. И сердце сжималось от этой сладкой жути.

Позднее пришел Уэллс с кошмарами «Борьбы миров». В этом мире уже не было так уютно. Иллюстрации почти пугали. Но и они дополняли и усиливали слова автора.

Вспоминая эти первые, непосредственные, детские и юношеские впечатления от научно-фантастических романов, я задаю себе вопрос: что, если бы эти книги были изданы без иллюстраций? И отвечаю с полной категоричностью: они не произвели бы и десятой доли того впечатления или, по крайней мере, отсрочили бы на несколько лет увлечение научной фантастикой.

Александр Беляев — актёр (1904)

Ведь всякая фантазия, даже сказочная, в конечном счёте, является результатом комбинирования, «перестановки» образов реального мира. А запас этих образов у ребёнка не велик. Изобразительность слова имеет свои пределы не только в природе самого слова, человеческой речи, не только в таланте автора, но и в умственном багаже, запасе образов читателя. Расширить эти пределы может лишь художник-иллюстратор. Вот почему иллюстрация должна составлять необходимую принадлежность научной фантастики, предъявляющей повышенные требование к воображению читателя, в особенности если книга рассчитана на детей. В детской научно-фантастической книге иллюстрация абсолютно необходима, однако с одним непременным условием: чтобы она была хороша не только с художественной точки зрения, но и с точки зрения тех специфических условий, которые вытекают из научно-фантастического жанра.

Реалистическая иллюстрация особенно необходима в научной фантастике, хотя на первый взгляд это кажется парадоксальным. Научная фантастика, если она подлинно научная, не теряет связи с миром реальным.

О романе

Всякий роман и его судьба являются равнодействующей нескольких сил.

Разумеется занимательность обязательна для каждого романа. Вопрос только в том, что самый характер занимательности изменяется, часть же читателей отстаёт от этих изменений. Отсюда возможный конфликт с автором. Хвостизм, потакание вкусам наиболее отстающей части читателей, разумеется, недопустимы. Но и отрыв опасен.

Из произведений

Беда не в том, что человек произошёл от животного, а в том, что он не перестал быть животным. Глупым, злым, неразумным. «Человек-амфибия»

Борьба и алчность обращают высочайшие открытия в зло, увеличивая сумму человеческого страдания. «Человек-амфибия»

Погибают народы, живёт человечество. «Последний человек из Атлантиды»

Обстоятельства бывают сильнее нас. Не надо быть фаталистом, чтобы понять это... «Продавец воздуха»

Совершенства может достигнуть лишь тот, кто никогда не бывает доволен собой. «Ариэль»

Всё рождённое подлежит смерти. Сухие цветы не должны омрачать взор, и их сжигают. «Ариэль»

Чем больше в народе раздоров и распрей, тем легче управлять им.  «Ариэль»

Публике приедается всё, кроме одного — борьбы, состязания, с их вечной сменой неожиданных положений и неизвестностью финала. «Ариэль»

Женщина всегда остаётся загадкой для мужчины, даже если она твоя родная дочь!..  «Ариэль»

Красивая женщина — женщина вдвойне. Значит, вдвойне обладает и женскими недостатками. «Голова профессора Доуэля»

В конце концов какое значение имеет имя автора? Важно, чтобы идея вошла в мир и сделала своё дело. «Голова профессора Доуэля»

Человеческая мысль — величайшая сила. «Властелин мира» 

***

Слово Мастеру. Писатели о писательстве — список статей

***