Попаданчество, как аллюзия на взросление

И тут вы такие:

– Да что за хрень ты вообще несёшь? Какое взросление? Это же детские инфантильные книжицы!

Ога... а вы что, никогда не мечтали, что станете взрослыми, войдёте в мир без ограничений, будете жрать конфеты с шоколадками столько, сколько захотите.

– Но, Олегыч, современный попаданец в 9 случаях из 9.3 попадает в другой мир после смерти! Разве не логичней рассмотреть попаданчество с точки зрения современной мифологии?!

Ну, я тоже так сначала думал. Но когда я стал анализировать последнюю прочитанную мной попаданщину, нашлось больше исключений, чем подтверждений правила. А это верный признак того, что правило – хрень.

Кроме того... вы ведь помните те давние времена, когда язычники абсолютно любую смену статуса оформляли через фиктивные смерть и перерождение? Девушка умерла в своей семье и возродилась женой своего мужа. Мальчик умер и возродился мужчиной. Умер рядовой охотник и возродился царь.

– Да ну, нах!

Сам в шоке.

Ща я на примере прочитанного мной вам это разъясню...

– А может на примере чего популярного? Ты же читаешь всякое малоизвестное...

Э! Слышь! Непопулярное, значит "элитное". Мы же тут снобствуем! Давай снобствовать до конца!

Взять к примеру цикл "Мать севера". В нашем мире умирает безответственный дегенерат, попадает в неолит. Он лишается благ цивилизации, как аллюзии на заботу матери и отца, и оказывается лицом к лицу с дикостью. Но погодите! В ходе истории герой постоянно проходит через "малые смерти": то прикован к постели болезнью, то оказывается ритуально похоронен через заточение в пещере, то напрямую в ритуале под грибочками уносится душой в мир духов. И после каждой "малой смерти" он меняется. Этими "малыми смертями" буквально обозначены все важные вехи в жизни персонажа.

"Я на такое не подписывался". Пример тоже яркий. Несмотря на то, что герои осуществляют групповое самоубийство, они не хотят умирать. Они это делают именно с целью спастись. С малой жалкой надеждой. Это буквальная аллюзия на осиротение, ведь родители оказались в старом мире. И герои пытаются туда попасть, вернуться, но вынуждены выживать в новом мире и по новым правилам. И снова затронута тема "малой смерти", которая очень сильно меняет главного героя. Старшего брата, который в новом качестве больше не может "тусить с сестрой" и только формально помогает ей по старой памяти. Теперь он другой человек. С другим мировоззрением. И, да, я сказал "человек", ибо аллюзия именно на смену моральной парадигмы, которая разводит друзей детства по разным уголкам необъятной.

"Мир, что (мен)я покорил". Это аллюзия на несчастливое детство с отсутствием заботы родителей. И не важно, что реальные родители Феди о нём заботились: они не могли дать ему то, что на самом деле ему нужно, в силу того, что они "нормальные", а вот он – псих со справкой. Они – другие. Это просто аллюзия на конфликт "отцов и детей" на взрослых, которые не понимают потомков. Просто возведённый в абсолют.

Герой умирает и перерождается. Взрослеет. И находит таких же, как он. И социализируется. Именно так. Он не получает великих почестей. Даже после спасения мира Федя остаётся рядовой серостью, которая вынуждена вернуться в сожжённую и разрушенную деревню. Но он возвращается с друзьями. С теми, с кем он ссорится, но всегда помирится. С теми, кто его понимает.

И, да, снова "малая смерть". Кстати, вообще не замаскированная. Благо, в сеттинге есть воскрешение.

С "Восьмым королевством" так и вовсе всё прямолинейно, так как в отличие от предыдущих авторов, этот обращался к культурному наследию осознанно. Умершие попаданцы – это новое поколение, которое строит новый мир, опираясь на наследие предков. Они сталкиваются с тем, с чем не сталкивались их отцы, придумывают новые связи. Сначала мародёрят и грызутся, а затем – объединяются. И, конечно же, тут снова "малая смерть". И тоже незамаскированная, ибо есть капсулы, возрождающие героев, если туда запихнуть их труп.

С моей книжицей тоже всё ясно. Там Даркен Маллой буквально проговаривает мысленно ритуальную формулу "умер Юрец, возродился Дарк" после одной из "малых смертей", которая не была не замаскирована вообще ничем: полная смерть тела с последующим возрождением благодаря некромагии. Забавно лишь, что я не думал всерьёз о концепции малых смертей, которая следует через всю попаданщину, когда прописывал эту сцену.

И тут вы скажете:

– Окей, Олегыч, верим, но как быть с мифологическими и религиозными мотивами? Как быть со смертью? Супергерои – новые олимпийцы. Разве исекайнутые грузовичком-куном – не новые обитатели мира мёртвых? Это же вопрос посмертия... послесмертия, если уж пожелаешь?

Дык... а одно другому не мешает. Давайте вновь вернёмся к языческому культурному коду, который сохранился в нас по сей день. Вся жизнь человека – цикл смертей и перерождений из старого качества в новое. С чего бы вдруг последней смерти быть окончательной? Просто это "большая смерть", а значит новое качество будет разительно отличаться от мира смертных. Как отличается мир взрослых от мира детей. Взрослые заботятся о детях, а дети не понимают взрослых и воспринимают их жизнь через призму искажённого восприятия.

Да, знаю, сложна. Но именно такова концепция попаданчества. Это не мир смерти в понимании современных поздних развитых религий. Это мир смерти с точки зрения языческой веры, следующий её канонам и принципам.

Но почему он вообще потребовался?

Ну... очевидно, что это следствие неудовлетворённости современного социума. Причём, современный социум недоволен как своим реальным бытием, в котором у сына водителя-экспедитора и кассирши в "Пятёрочке", проживающего где-нибудь в Омске, перспективы крайне ясны, но ни хрена не радужны (а большинство людей у нас происходят, всё же, не из привелегированного класса), так и религией, институт которой в современном мире больше не несёт ни образовательной функции, ни функции соцзащиты (какие он зачастую нёс в "Тёмные века").

И, да, вы правильно прочитали: попаданщина нужна.

Да, это эскапизм. Но в эскапизме нет ничего плохого. Это защитный механизм психики, который в большинстве случаев отлично выполняет свою функцию. И только крайние проявления вредны. Но эти крайние проявления не были бы нужны, если бы не было того, от чего надо было бы защищаться эскапизмом.

Иными словами, если слегка преувеличить и упростить, люди не самоубиваются из-за того, что начитались попаданщины, а живут именно потому, что начитались попаданщины, терапевтически снизив тягу к суициду.

Попаданщина, тяга авторов писать её и тяга людей – читать её, суть симптом. Но не абстрактного "вырождения нации". Народ, нации не вырождаются сами по себе. У любого сдвига в общественном сознании есть первопричина в изменении бытия. А какое именно бытие изменилось? Ну... думаю, тут несложно сопоставить период, когда попаданщина стала популярной, чтобы понять, когда люди перестали быть удовлетворены своей жизнью, и подумать, что именно в их жизни изменилось.