О стихах и их переводах

Стихи нельзя читать глазами, "про себя". Стихи -- тот единственный случай, когда читаемый текст следует проговаривать (во всех остальных -- это на порядок снижает скорость чтения и восприятия). Потому что стихи не про смысл, а про эмоции, стихи -- это как картина, у которой может быть сюжет, но ударяет в голову и поднимает волосы дыбом не он, а сочетания линий и красок. Как музыка, к которой стих ближе всего, и которой часто дает основу и придает смысл.

И поэтому совершенно бессмысленно оценивать стихи по переводам. Потому что мы слышим не умолкнувший звук божественной эллинской речи, а его довольно далекую имитацию пера кривого Гнедича, боком одним с образцом схожую в переводе. И когда схватывает горло от нежного:

В полях, под снегом и дождём,

Мой милый друг, мой бедный друг,

Тебя укрыл бы я плащом

От зимних вьюг, от зимних вьюг.

И если б дали мне в удел 

Весь шар земной, весь шар земной, 

С каким бы счастьем я владел 

Тобой одной, тобой одной.

-- мы слышим ведь Маршака, а не Бёрнса, который написал совсем другое, вовсе даже режущее наш русский слух (и во второй строфе куда более плоское):

O wert thou in the cauld blast, 

On yonder lea, on yonder lea, 

My plaidie to the angry airt, 

I'd shelter thee, I'd shelter thee; 

Or did Misfortune's bitter storms 

Around thee blaw, around thee blaw, 

Thy bield should be my bosom, 

To share it a', to share it a'. 

Or were I in the wildest waste, 

Sae black and bare, sae black and bare, 

The desert were a Paradise, 

If thou wert there, if thou wert there; 

Or were I Monarch o' the globe, 

Wi' thee to reign, wi' thee to reign, 

The brightest jewel in my Crown 

Wad be my Queen, wad be my Queen.

У меня как-то вышел спор с некими блогерами, которые возмущались, что Бобу Дилану предложили нобелевку по литературе, и приводили в пример корявый русский подстрочник A Hard Rain's A-Gonna Fall, стиха совершенно гипнотического. И меня очень умиляет ЖЖ-юзер Кеведо, выступающий с оценками поэтов разных стран и столетий -- которые он дает на основании русских переводов.

Ну да, мы читаем вот это:

Пока руно волос твоих течет,

как золото в лучистой филиграни,

и не светлей хрусталь в изломе грани,

чем нежной шеи лебединый взлет,

пока соцветье губ твоих цветет

благоуханнее гвоздики ранней

и тщетно снежной лилии старанье

затмить чела чистейший снег и лед,

спеши изведать наслажденье в силе,

сокрытой в коже, в локоне, в устах,

пока букет твоих гвоздик и лилий

не только сам бесславно не зачах,

но годы и тебя не обратили

в золу и в землю, в пепел, дым и прах.

И думаем, что это сонет 582 Луиса Гонгоры.

Но сонет 582 -- вот это:

Mientras por competir con tu cabello

Oro bruñido al sol relumbra en vano,

Mientras con menosprecio en medio el llano

Mira tu blanca frente al lilio bello;

Mientras a cada labio, por cogello,

Siguen más ojos que al clavel temprano,

Y mientras triunfa con desdén lozano

Del luciente cristal tu gentil cuello,

Goza cuello, cabello, labio y frente,

Antes que lo que fue en tu edad dorada

Oro, lilio, clavel, cristal luciente,

No sólo en plata o vïola troncada

Se vuelva, más tú y ello juntamente

En tierra, en humo, en polvo, en sombra, en nada.

Произнесите по-русски и по-испански, и поймите, что С. Гончаренко все-таки не Гонгора, и он полностью посеял горькую красоту последней строчки, потеряв важнейшее en nada.

В первый раз такое понимание стукнуло меня, когда я услышал несколько стихов из "Илиады", прочтенных по-древнегречески человеком с гимназическим образованием. Второй -- когда я учил французский, и нам заводили монолог Сида в исполнении какого-то французского актера старой школы, когда еще не пытались для "правдоподобия" произносить стихотворные монологи Корнеля как прозу: 

"Смелей рука, спасем хотя бы честь, 

раз все равно нам не вернуть Химены!" -- прекрасно (Лозинский совершил настоящее чудо, сохранив межстрофовые рифмы), но ни разу не сравнится с:

Allons, mon bras, sauvons du moins l'honneur, 

Puisqu'après tout il faut perdre Chimène. 

В общем, читая зарубежных поэтов на русском -- помните, что вы на самом деле читаете переводчиков, и если стихи вас восхищают -- вовсе не факт, что они восхитили бы вас, услышь вы их на языке оригинала. 

Впрочем, верно и обратное.

Перевод стихов -- работа чудовищно трудная, я знаю: я пробовал.

Читая переведенные стихи, часто спотыкаешься о костыли, вмастыренные там, где не ложилось в размер или не втыкалось в смысл. Русский язык часто более многосложен (от слова "слог", а не "сложность"), чем европейские языки (ну, кроме немецкого, но там свои заморочки). Русский стих тонический, а не силлабический, как, скажем, польский и все романские. Ритм древнегреческого или латинского стиха основывается на чередовании долгих и кратких гласных, а не ударений. И так далее. Про японцев вообще молчу. Там написанное содержит кратно больше смыслов, чем прочитанное вслух.

А еще ведь -- время. Эпохи. Столетия. Семантика, которая менялась и менялась. Образ жизни, который исчез, растаял. Переведите-ка семантически эквивалентно культовые гимны, которые древние греки пели в ходе религиозных церемоний, смысла которых мы не знаем и не узнаем никогда: если и были какие описания, христианство вымарало их начисто.

А еще ведь -- изменения самого языка. Вы знаете, в чем заслуга Жуковского и Пушкина, как переводчиков? При том, что переводы у них -- весьма неточные, далекие зачастую не только от исходного текста, но и от его формы: ритма, звукописи?

А в том, что они писали на языке, который был в их время разговорным. На современном им языке. Что было революцией после Ломоносова и Тредиаковского, пытавшихся писать на языке, который они считали адекватным для передачи ДРЕВНИХ стихов.

У меня в ЖЖ-френдах есть Роман Шмараков, человек потрясающий и мною более чем уважаемый. Он, без сомнения, лучший стилист 21 века, ежели говорить о текстах, написанных на русском языке. Его чувство языка и времени безупречны и выдают весьма высокий уровень знаний.

А еще он человек очень остроумный, и читать его -- одно удовольствие.

С одной оговоркой: когда Роман Шмараков переводит латинскую поэзию -- он переводит ее так, как будто он Феофан Прокопович, на язык Феофана Прокоповича, с использованием реалий жизни Феофана того же Прокоповича. Читать это -- наслаждение для лингвиста, понимающего тонкость нюансов подражания Феофану. Но мучение для обычного, нормального человека.

Древние авторы писали на языке, который понимали окружающие, используя лексику, которая была им современна. Даже те, кто писал на "кухонной латыни" в Средние века. Пример -- ваганты, кои древними словами излагали вполне современные им вещи.

Меня давно терзает искушение перевести некоторые стихи Овидия, Горация и особенно Катулла так, как бы написал их человек нынешнего века. Но -- понимаю, что не потяну.

А интересно было бы почитать, например, элегии Овидия в переводе Гоблина.