Terra Udobia или Что будет после коммунизма? (продолжение)

(В помощь сельскому футурологу)

9. Стимулы для совершенствования

          Мы, нынешние люди, привыкли к ряду явлений, которые кажутся нам незыблемыми — например, к низкой скорости усвоения разумным существом знаний, к неизменности его личностного фона, к высоким трудозатратам в делах ликвидации личных недостатков и обретения личных достоинств.

          Но уже в ближайшее время, когда учёные наконец создадут искусственный интеллект, трудоёмкость всех этих непростых сегодня преобразований сильно уменьшится. То есть можно будет очень легко менять свойства личности машинного разума и объёмы его знаний.

          Как мне кажется, люди пока мало что делали для появления искусственного разума — при желании его можно было создать ещё лет тридцать-сорок назад. Но вместо искусственного интеллекта компьютерщики до сих пор выпускают, увы, только услужливые программки, настроенные на оказание помощи интеллектуальным лентяям в их лентяйских делах.

          Когда смотришь на экраны нынешних компьютеров, на кучи хитрых цветных значков, усыпающих эти экраны, то создаётся впечатление, что за данными значками прячется нечто ужасно дельное и продвинутое.

          Однако когда начинаешь выяснять, что же за этими внешне мудрёными значками реально находится, то чаще всего оказывается, что за ними скрывается какой-нибудь обмен замечаниями типа "Аффтар жжот" или "Бу-га-га". А то и просто набор так называемых "смайликов".

          В Стране Удобии плоды интеллектуальной деятельности такого уровня, несомненно, уйдут в прошлое. Почему?

          Во-первых, мощные вычислительные устройства будут нацелены на решение действительно важных, больших задач. А не на облегчение контактов для праздных тупиц.

          Во-вторых, как это уже неоднократно отмечалось, возможность серьёзно повысить свой интеллект, перестать быть умственно отсталым или ограниченным в знаниях появится у каждого разумного существа.

          Однако не может ли случиться так, что кто-то, уже став машиной, не пожелает умнеть (тот же, кто не захочет стать машиной — вообще отрезанный ломоть, его незачем особо и обсуждать)? Да, такое вполне реально.

          Но захочет ли само общество мириться с подобным положением дел? Будут ли ему самому нужны механические дебилы — тем более, наделённые всеми правами на руководство обществом?

          Значит, в будущем встанут вопросы об уровне контроля общества за своими членами и о мерах, принимаемых в тревожных случаях.

          Как мне представляется, в Стране Удобии, где будет технически возможно почти всё, перед членами общества возникнет множество опасных соблазнов. Например, соблазн уйти от не всегда приятных воздействий реальности в мир электронаркотиков.

          Кроме того, в грядущем наверняка не исчезнет опасность массового вандализма, примером которого сегодня является создание и распространение десятков тысяч компьютерных вирусов.

          Возможными окажутся и другие, пусть и не столь опасные злоупотребления. Например, избыточные, не одобренные обществом затраты ресурсов на те или иные исследования. Или даже сами чрезмерно рискованные эксперименты.

          Выше я уже написал, что в будущем обществе, вопреки существующей ныне традиции не влезать физически в чужие мозги, лентяев начнут переделывать "в трудоголиков, подсоединяя к ним некие "влюбители" в труд".

          То есть общество будущего, как мне кажется, не постесняется отказаться от ряда откровенно вредных для него традиций. Типа стыдливого игнорирования тревожных особенностей поведения своих членов или запрета на действенный контроль этого поведения.

          Вообще, в некоторых целых типа организмов или муравейников такой контроль является совершенно обычным делом (правда, муравьи и клетки предпочитают не модифицировать, не исправлять, а просто уничтожать коллег, резко и опасно отличающихся от большинства).

          Так что действенный контроль, скорее всего, не будет считаться зазорным и в обществе грядущего. Тем более что для всех членов общества он окажется равным. То есть в нём никто не сможет получать преимуществ — как это чаще всего происходит в области контроля за людьми сегодня, в нынешних, увы, не очень совершенных обществах.

          Отношения членов общества будущего примут примерно такой же тесный характер, как сегодняшние отношения близких родственников. Которые просто обязаны вмешиваться в дела друг друга, если замечают возникновение угрозы для совместного существования.

          Конечно, упёртость одного члена общества в собственном дебилизме или в желании бездельничать — это не самая большая угроза для нормального существования общества будущего.

          Но что настанет, если подобные отклонения в поведении примут массовый характер? Сие будет уже серьёзной опасностью. С которой лучше бороться прямо в зародыше.

          Скорее всего, правоспособными, то есть имеющими возможность делать всё, что заблагорассудится (но при этом строго полезное для общества), будут только проверенные, "сдавшие экзамены", внутренне дисциплинированные, полностью социально настроенные люди. Их права будут максимальными в том плане, что этих людей уже нельзя будет регулировать, переделывать их устройство извне.

          А не выдержавшие ещё экзаменов, то есть социально несовершенные люди полные объёмы прав получить смогут лишь в том случае, если, повторяю, позволят переделать себя на совершенный лад. То есть такие люди будут вольны не соглашаться на социально выгодную переделку. Но тогда уж им придётся соглашаться и на неполноправие, то есть на запрет участвовать в принятии ряда управляющих обществом решений.

          Сегодня люди совершают многие действия анонимно — например, часто бывает, что никому не известно, кто спас девочку при пожаре, кто помог старичку перейти через дорогу, кто покормил голодную собачку и т.д.

          Но, с другой стороны, анонимными остаются и другие дела: кто разбил лампочку в подъезде, кто разыграл милицию сообщением о несуществующем взрывном устройстве, кто запустил по миру компьютерный вирус, кто взломал через интернет чужой компьютер, кто убил старуху-процентщицу и т.д. Что характерно, последние действия на 99,9% обусловлены именно анонимностью. Ведущей к избеганию справедливого наказания.

          Соответственно, с анонимностью действий нужно покончить. Как? А так, что общество уже и сегодня неплохо было бы пронизать контролем (при помощи видео- и аудиозаписей, детекторов папиллярных узоров, сетчаток, кредитных карт с их уникальными номерами, следов индивидуального кода) за физической и за информационной деятельностями каждого — повторяю, каждого без исключения — его члена.

          Ещё в большей степени последнее относится к обществу будущего: ведь в нём, несомненно, повысятся, с одной стороны, возможности каждого его члена, а с другой стороны, возможности обеспечить максимально полный контроль за каждым членом общества.

          Значит, контроль в будущем обществе должен быть не таким топорным, что к проблемным объектам не подпускают проблемных субъектов, однако сами эти проблемные субъекты остаются нераспознанными, анонимными. Нет, придётся наладить чёткое отслеживание каждого члена общества. То есть, повторяю, покончить с неавторизованностью любых действий.

          А вот ещё один вопрос: почему разумные машины, то есть люди-машины, будут трудиться? Сегодня машин "принуждают" трудиться биологические люди — поскольку людям это выгодно. Но когда биологических перволюдей уже почти не останется, а в сфере управления поведением машин появится разум с его свободой воли, то что тогда заставит машины работать?

          На кого-то другого — например, на биологических перволюдей — люди-машины переложить работу не смогут. Поскольку биологических перволюдей, напоминаю, почти не останется. К тому же биологические люди всегда были слабыми, несовершенными работниками.

          А кроме того, все люди-машины, несомненно, будут изначально запрограммированы заботиться о последних, об оставшихся биологических перволюдях, всячески потакать им в разных неопасных чудачествах.

          Значит, работать придётся самим людям-машинам. Но все ли люди-машины станут работать? Конечно, все — зачем же нужны машины-бездельницы? А все ли они будут испытывать постоянное и неугасимое стремление к работе?

          Жизнь целых типа муравейников показывает, что сами по себе деятельны, по уши влюблены в активность всего лишь 5—6% рабочих особей (это так называемые "разведчики"). А остальных особей в плане работы приходится время от времени понукать.

          В таком процентном распределении по стремлению к деятельности имеется следующий смысл: все члены сообщества и не должны быть разведчиками. Ибо сие окажется просто опасным для существования — если все разбегутся по исследовательским программам. Ведь нужно, чтобы у целого оставался достаточный запас ресурсов и для рутинной работы по воспроизводству.

          Перенесётся ли данная закономерность на общество людей-машин, то есть окажется ли особо деятельным лишь их меньшинство? Да, перенесётся. Меньшая часть разумных машин будет исследовать окружающий мир или ломать свои компьютеры над управленческими проблемами, а бо́льшая часть разумных машин будет увлечённо решать те текущие производственные задачи, на которые их нацелят исследователи и управленцы.

          Возможно, что описанными функциями — одни занимаются одними проблемами, другие занимаются другими проблемами — члены общества будущего станут время от времени меняться друг с другом.

          Известно, что точно за такой же обмен функциями между, к примеру, производственниками и учёными — правда, совершаемый прямо сегодня, при нынешнем явно ещё недостаточном уровне развития технологий — выступают некоторые социальные экстремисты.

          Но в Стране Удобии подобный обмен функциями между сильно различающимися работниками окажется уже вполне реальным. Поскольку его позволят совершать успехи развития управляющих машин: во-первых, у них появится возможность без особых проблем повышать или понижать способности к той или иной деятельности. Во-вторых, у них, у людей-машин, появится возможность без особых проблем повышать или понижать побуждения к той или иной деятельности. А в-третьих, у разумных машин очень легко будет происходить запись и стирание информации, опыта.

          Кстати, именно по данной причине — что учиться, то есть усваивать, записывать себе информацию все станут почти мгновенно, и запись воспоминаний у одних не будет отличаться от записи воспоминаний у других — нужда в обмене функциями всё-таки, скорее всего, отпадёт. Сама собой.

          У нас, у биологических людей, есть одно слабое место: склонность избегать насилия. И этим обстоятельством сами же биологически люди успешно пользуются как главным, как решающим фактором в деле достижения возможно более эффективного устройства общества. Ещё раз: в обществе биологических людей насилие играет важную положительную роль — роль усилителя выгоды-невыгоды для общества тех или иных человеческих действий.

          А вот все машины у нас пока управляются напрямую — рычагами и кнопками. Но при переходе в машинное состояние члены общества, конечно, управляться напрямую перестанут. И в то же время на них уже не получится воздействовать угрозами примитивного насилия.

          Значит, у наследников людей потребуется создать новые слабые места. Воздействуя на которые, членов общества можно будет стимулировать к выгодному для общества поведению.

          Стимулами к выгодному для общества поведению у машин, скорее всего, станут программы, сходные с нашими, людскими положительными ощущениями, с чувством удовольствия. (Разумеется, это машинное удовольствие окажется, как и у всех живых существ, постепенно затухающим. Ибо незатухающее удовольствие не возвращает к реальности, на которую и нужно ориентироваться.)

          Субъекты "машинизма", несомненно, сразу договорятся, за что будут получать эти положительные стимулы.

          Поскольку в сексе и в поедании органики надобность у людей-машин отпадёт, программы получения удовольствия от подобных занятий придётся приглушить или даже вообще ликвидировать.

          Скорее всего, стимулирование членов общества удовольствием будет иметь место как результат массового одобрения за полезные для большинства достижения.

          Само же это массовое одобрение станет возможным, понятно, только при взаимном и максимально полном контроле, при, как отмечалось, ликвидации анонимности, неопознанности действий, при их чёткой авторизованности.

          В одних, в менее важных случаях стимулирующее субъекта одобрение окружающих отливать в форму демократического решения — не потребуется.

          Но в тех случаях, когда члена общества (ещё неполноправного) нужно будет заметно изменить, модифицировать, — несомненно, потребуется демократическая процедура. И это, кстати, очередной аргумент в пользу сохранения демократии в обществе грядущего.

          Повторяю: каждый член общества в обязательном порядке окажется снабжённым, как важнейшим стимулом, позывом остро зависеть от оценок общества. Что, безусловно, потребует модификации, усовершенствования старых членов общества.

          Однако, с другой стороны, у людей-машин будет очень широко распространено и самоуправление аналогами наших эмоций. То бишь самоуправление положительной стимуляцией, самоуправление способностью получать удовольствие от любой заданной деятельности.

          Ведь мир будущего — это, повторяю, Терра Удобия. То есть там, напоминаю, всё окажется крайне приятным, крайне вдохновляющим для её жителей.

          Крайне приятным, повторяю, в том числе и благодаря возможности индивидуально настроить себя на ловлю кайфа (конечно, установленного, а не опасно-наркотического образца и объёма) от любой, даже от самой монотонной и бесперспективной деятельности. Типа выполнения роли столба в вековом заборе.

          Таким образом, у членов общества грядущего окажутся действующими три принципиально разные системы стимуляции.

          В рамках первой системы стимулы члену общества не сможет устанавливать и менять вообще почти никто. То есть это будут общие основополагающие настройки.

          В рамках второй системы стимулы члену общества сможет устанавливать и менять только общество, то есть большинство окружающих машин. Эта вторая система стимуляции будет касаться, повторяю, одних лишь социальных настроек члена общества. И в эту систему стимуляции ни один член общества самостоятельно влезать не сможет.

          Но зато в рамках третьей системы стимуляции каждый член общества сможет легко сам себя настраивать на ловлю кайфа от любой деятельности, не отражающейся отрицательно на окружающих.

(Продолжение следует)