Он юнга-3

Проходим Ирбены, выходим в открытую Балтику.
Качает сильнее и заметно свежеет. По радио получено штормовое предупреждение. Ночью по авралу брали рифы. Это уменьшение площади паруса. Работа не из приятных. Руки от холодной воды задубели, а карманов в непромокаемой куртке нет. Перчаток я, по наивности, не взял посему руки синего цвета и пальцы гнутся плохо.

Открытая Балтика не Рижский залив, качка изменилась и начинает доставать конкретно. Мы с Арнисом травим за борт, обоих укачало. Жрать не хочется. Отрываю кусок соленой рыбы и мусолю его во рту, становится немного легче. На укачивающихся народ на борту реагирует индифферентно. Укачиваешься – дело твое. Но работу выполняй, балласт никому не нужен. Некоторое участие все же проявляют.
Серега, огромный и спокойный мужик, внимательно поглядев на 17 летнего задохлика, наставительно сказал.
- Салага, во время качки надо как следует порубать! И наворачивает гречневую кашу с тушенкой.
- Ага, вяло говорит Арнис, чтобы было потом чем травить.
Серега усмехается, но тут в нас лупит какая-то по-особенному подлая волна, Серега бледнеет и вместе с Арнисом и со мной несется к борту, где мы в унисон начинаем «пугать Ихтиандра». В след нам несутся аплодисменты экипажа.
В остальном на борту тишь и благодать. Сане вернули одеяло за выкуп, по приходу в порт он ставит кабак.
Укачивающимся скормили по вобле и в качестве сухпайка выдали по банке сгущенки (так на сгущенке я жил еще сутки).
Надо сказать, что укачивание имеет и малюсенький “положительный” момент. Через сутки ты стерилен и чист снаружи и изнутри. Это значит, что не надо ходить в туалет, по морскому - гальюн.
Дальше пойдет натурализм, так что женщины могу стыдливо отвернуться. Для остальных продолжу.

Начнем с теории:
Как определено теоретическим путем и подтверждено неоднократными экспериментами, человеческая нужда делится на “малую” и “большую”.
По неписанным правилам, в море при отсутствии на борту женщин, малая морская нужда справляется за борт. Большая тоже.
В общем, понятно почему. Гальюнчик на борту, конечно есть, но если справлять нужду туда во время качки, то во-первых в него еще надо умудрится попасть струей, не обделав все вокруг, во-вторых, со смывом в нем прямо скажем не важно. Запах же от этого всего идет в каюту и, смешиваясь с запахом застоявшейся воды из-под пайлов, да плюс угар от плиты, да с выхлопом дизеля… так что сами понимаете, чем в каюте пахнет.
Кроме того, писать при крене….представьте, что вы стоите в малюсенькой телефонной будке, которая наклонена под углом 35 градусов и качается в трех плоскостях. Вы упираетесь плечом в борт, расстегиваете все, что на вас надето и начинаете процесс, удерживая равновесие и изображая из себя снайпера. Если при этом одной рукой держите штаны, а второй девайс для размножения, то при смене галса, вас перекладывает на другой борт, вы упираетесь другим плечом в тонюсенькую дверцу с маленькой защелкой. Естественно под весом тела дверца выламывается и вы выпадаете в каюту со стволом наголо (а ссать не перестаю).

Твердо все взвесив, выбираюсь наверх. Приспичило.
Шлепаю в корму на подветренный борт. Стою, упершись пятками в утку, а коленями в релинг, наклонившись под углом над водой, центр тяжести находится за бортом. Надо же еще и лодку не обрызгать.
За штурвалом Кэп. Оглядываясь, видит за спиной юнгу изображающего собой вопросительный знак с опасным креном за борт и брызгающего тонкой струйкой. Кэпу очень не хочется видеть меня за бортом и потому он ревет, перекрывая шум ветра.

- Что встал как статуй! На коленях ссать!

В принципе он прав. Если сейчас кувыркнуться за борт, то прежде чем тебя поднимут пойдешь камнем на дно.
Судите сами. На человеке надеты резиновые сапоги, двое штанов, одни из них ватные, два свитера, куртка и тяжелая фуфайка из брезента, довершает комплект тяжеленная непромокаемая “гондонка”. В таком одеянии то и руки на берегу поднять тяжело. А что говорить о воде?
Как говорится, при таких раскладах ты очень быстро достигнешь земли, если будешь плыть вертикально вниз.
Яхта не пароход, она идет под парусами и не может остановиться мгновенно.
По правилам управления яхтой, что бы подобрать человека упавшего за борт, лодка должна пройти вперед на два-три корпуса, развернуться и лечь на обратный курс. Ювелирно подойти к человеку, кинуть ему спасательный конец. И если у него ослабшего, хватит сил за него ухватиться и удержаться, втащить на борт. Это в теории. На практике все гораздо страшнее.
Голова упавшего за борт человека, среди штормовых волн выглядит маленькой черной точкой, да и вода не теплая, как в Черном море. Осенняя Балтика, тут вода градусов 12-14. На вахте матрос и рулевой. Конечно по команде “человек за бортом” они бросят спасательные круги, выскочит подвахта, но им еще надо управлять яхтой, работать с парусами и все время при этом стараться углядеть тебя в огромных волнах. А волны такие, что когда яхта уходит с волны вниз, то ощущения, что провалился в глубочайшую водяную яму. А волны возвышаются над тобой со всех сторон и сейчас, сомкнувшись, тебя раздавят. За это время человек за бортом устает шлепать онемевшими руками по воде, и….
А потом, по всей акватории по радиосвязи передают, что в таком то квадрате с такими-то координатами за борт выпал человек. Все проходящие суда просят обеспечить наблюдение и по возможности отыскать тело.
Шансы найти упавшего за борт в шторм практически нулевые.

Вы спросите, а как же спасательные жилеты. Они же есть на лодке. Есть… Но мы их не носим.
Почему? Ну, во-первых, он мешает. Во-вторых, эдакое классическое пижонство, да я, да бывалый мореман, да в жилете? В третьих, жилет не панацея. Если при температуре воды в 13 градусов поплаваешь за бортом часа три, и каким-то чудом тебя кто-то подберет, не факт, что выживешь. Организм переохлажден и процесс зачастую необратим.
В 1988 году на соревнованиях в Рижском заливе, в шторм утонула яхта из нашего клуба. Кое-кто из экипажа сумел доплыть до берега и умер уже там, на берегу, от переохлаждения.

Поневоле вспоминаешь Валентина Пикуля.
- Человек за бортом!
- Киньте круг, для очистки совести отреагировал старпом и… лежать на курсе.

Да… отвлекся. Поймал себя на мысли, что хотел рассказать как при помощи женщины (а лучше двух) надо бороться с переохлаждением, но об этом в другой раз.

Итак, с малой нуждой понятно все.
К чести кэпа, все его волнение было направлено только на меня, как на самого молодого.
Естественно, с колен за борт никто не писает, это что-то вроде подколки, которую я охотно взял на вооружение и к концу похода уже сам ревел эти команды всем подходящим к борту по малой нужде.

За прошлую вахту прошли 4 мили. Рулил Валерка. По специальности он профессиональный моряк, судовой механик. К тому времени дизель мы уже заглушили и для экономии топлива шли только под парусами. Управление яхтой требует навыка, надо уметь работать штурвалом и уметь “подыграть” волне.
Валерыч решил эту задачу несколько прямолинейно. Привыкнув иметь под задницей мощную судовую машину, он подумал, что яхта - нечто вроде парохода, жестко придерживался заданного курса и азартно рулил всю вахту.
В результате шел слишком острым курсом в разрез волне. А болтало нас здорово.
Выглядело это примерно так. Нос яхты при встрече с волной получает удар, как боксер на ринге и лодку окатывает брызгами. Если яхта идет против ветра острым курсом, то между двумя основными парусами, стакселем и гротом из-за законов аэродинамики получается нормальная аэродинамическая труба. Суммарный ветер, который по силе в два - три раза превышает реальный. Брызги - тоже название условное. Представьте себе три - четыре ведра воды, которые летят свыше 10 метров между парусами, увлекаемые свистящим воздушным потоком, после чего они, весело хохоча, бьют в морду матроса сидящего в кокпите на шкотах.
Это еще не конец, после первого удара волной, лодка, скрипя всеми сочленениями, взбирается на водяную гору и на мгновение, зависнув, ухает вниз. Ощущение, как будто ящик с картошкой плашмя падает на асфальт (А. Покровский)
После всей этой веселухи цикл повторяется. В результате, ударами волны яхту отбрасывало назад.
Ребята, спавшие в носу, всю ночь как бибизьяны цеплялись за что попало, что бы их не выкидывало наружу из коек.
Когда же штурман определил место и посчитал что за всю вахту прошли 4 мили…. Мда.
Валеру подкалывали все. Даже я, зеленый салажонок, не удержался и подпустил шпильку. Валерка надулся, как Цезарь завернулся в тогу молчания и гордо проследовал вниз.
Мы, приняв вахту, поехали дальше, уже с нормальным рулевым. За штурвалом сидел лично кэп.

Через несколько часов из каюты показался все еще гордо молчавший Валерка. В руке у него был рулон туалетной бумаги. Не обращая внимания на наши ехидные взгляды, он цепляясь за все подряд на получетвереньках пополз носовому релингу.
Как вы уже все догадались, таки да, Валере приспичило покакать. Не смотря на обиду и свежую погоду, он не нарушил судовую этику и пошел оправляться наверх.

Наверное, надо дать некоторое пояснение для сухопутных читателей (Капитан Врунгель)
Носовой релинг это причудливо выгнутая трубка из стали, располагается на носу яхты, возле стального троса, идущего от носа яхты к топу (верхушке) мачты. Трос именуется форштаг.
В комплексе все сооружение очень удобно использовать для большой нужды.
Цепляясь руками за форштаг, а ногами за релинг, снимаешь штаны и нависаешь над подветренным бортом. При этом рулевому и экипажу видно только твои руки, ноги и голову. Все остальное скрыто парусом. Весьма удобно, в тихую погоду. У нас же начинался шторм.
Валерка рассупонился и удобно расклинился на носовом релинге, удерживаясь за форштаг.
Смех смехом, но Валерка не был пристегнут, посему мы упор наблюдать за интимным, опасаясь как бы матроса не смыло за борт.
Сам процесс справления нужды, у Валеры, прошел весьма ловко. Некоторые сложности начались с процессом вытирания. Рулон бумаги Валерыч положил в карман. Теперь, что бы его достать, ему надо было на секунду отпустить форштаг. Одной рукой достать не получалось.
Увидев, что Валерка заерзал, Кэп усмехнулся. И в этот момент ударила волна.
Нет, нет, мне только показалось, что Володя при всей своей опытности не “отыграл” штурвалом и если меня спросят, то я на судовой лебедке поклянусь, что не слышал слов Кэпа “мокни, мокни волчий хвост” .
А если кто нас упрекнет в сговоре...то знайте, ветер это был. Шторм. Стихия. Вот на нее все и спишем.
Нос лодки взрезал подходящую волну. Волна взбесилась и водяными кулаками врезала яхте по скулам левого и правого бортов. Яхта вздрогнула, вздыбилась, потом стеная, поползла вверх.
Причитающиеся четыре ведра воды принял на себя срущий Валерка. Волна была столь любезна, что одним ведром начисто вымыла задницу матросу, сэкономив дефицитную туалетную бумагу, остальные три ведра, море щедро вылило Валерке в штаны.

Мы всхлипывали. Мы хрипели. Вместе с нами смеялась выскочившая наверх подвахта и дух капитана Врунгеля.
С бака, заглушая грохот волн, закручиваясь штопором вверх, уходил трехэтажный мат Валерки. С его гордым молчанием было покончено.