Три стиха Р. И. Говарда

Здравствуйте, Искатели!
Что ж, кажется, пора воспользоваться блогом AT, пусть дата и неоднозначна.

Сегодня исполняется 85 лет со дня безвременного ухода американского писателя Роберта Ирвина Говарда. Его творчество повлияло на многих авторов-фантастов, не говоря о многочисленных фэнах-читателях. Время вспомнить стихи отца-основателя heroic fantasy. Вашему вниманию представлены три из его стихотворных произведений. Довольно-таки разноплановые по теме и настроению, но какое-то стилистическое родство в них всё же угадывается.

Итак.

Небольшое стихотворение из архивов писателя (возможно, из переписки). Впервые опубликовано в сборнике избранной поэзии в 2009-м году.

Роберт Говард

МАТРОС

Увидел я русалку в заливе за кормой,
Внизу, в глуби, где не ревел зловещий шторм морской;
На белоснежных плечиках лучился бисер брызг,
И в волнах изумрудных плескался хвост, искрист;
Плыла, в нефрите, в золоте, по звёздной полосе,
Цветами яркой радуги играя, как во сне –
Исчезла. Шведский капитан меня ногою пнул,
Кляня меня по-матери, чтоб паруса свернул.

Оригинал:

Sailor
by Robert Ervin Howard

I saw a mermaid sporting in the bay,
Far down, far down where blew no roaring gale;
About her snowy shoulders flashed the spray,
The waves played emerald at her sinewy tail;
She swam a jade and golden, star-set way,
Where all the rainbow colors seemed to play—
She vanished at the Swedish captain's hail
Who bid me go to Hell and furl a sail.

Далее — одно из стихотворений молодого Говарда, опубликованное прижизненно. Впервые — когда автору было 23 года. Написано, вероятно, ещё раньше.

МЯТЕЖ

(впервые опубликовано в The Poet’s Scroll, февраль 1929)

Боги из мрамора тянулись жадно ввысь,
В жестах – готовность рвать и убивать;
Им не хотелось истуканами стоять.
В ветер перстами хладными впились,
И с белых губ слетал мятежный ор:
«Проклятье скульптору, что нас из камня изваял!
В скале наш сон был мирным, он его прервал
И дал нам жизнь как смертный приговор.»

Я вздрогнул, будто снял оковы сна –
Безмолвно под листвой они стояли,
Холодные скульптуры-исполины.
Ни жест, ни вздох – царила тишина;
Идя аллеей, люди повторяли:
«Как эти боги белые тихи, как смирны!»

Оригинал:

Rebellion (1929)

by Robert Ervin Howard

First published in The Poet’s Scroll, February 1929.

The marble statues tossed against the sky
In gestures blind as though to rend and kill,
Not one upon his pedestal was still.
Stiff fingers clutched at winds that whispered by,
And from the white lips rose a deathly cry:
“Cursed be the hands that broke us from the hill!
There slumber of unbirth was ours till
The gave us life that cannot live or die.“

And then as from a dream I stirred and woke—
Sublime and still each statue raised its head,
Etched pure and cold against the leafy green,
No limb was moved, no sigh the silence broke;
And people walked amid the grove and said:
“How peaceful these white gods!—aye, how serene.”

А следующее стихотворение существует в двух вариантах. В сокращённом виде оно публиковалось ещё в старом Weird tales под названием «Ships» (Корабли), однако целиком оно представляет собой целую небольшую поэму о terra incognita из средневековых рукописей — острове Hy-Brasil, который играл в ирландской мифологии роль острова блаженных. Ирландско-британская транскрипция звучит как «Хай-Брэзил», но для перевода мной был выбран латинизированный вариант, которым наверняка пользовались средневековые летописцы. В этой же транскрипции цитировал название мифического острова и пан Сапковский в «Божьих воинах» — втором романе «Гуситской трилогии»:
«Ибо паvigare necesse est, а за горизонтом есть острова, которые надо открывать. Необходимо нанести на карту далекую Тапробану, описать в roteiros путь к таинственному Чипанг, обозначить Insole fortunate, Счастливые острова. Надобно же плыть далее, по тропе святого Брендана, дорогой мечты, к Ги Брасиль, к неведомому. Затем, чтобы неведомое обратить в ведомое и знакомое.»

Итак:

Роберт Ирвин Говард

ОСТРОВ ГИ-БРАСИЛЬ

На Закате дальнем есть остров, одинок,
Там волны плещут алые, как с позолотой кровь,
Окатывая валами береговой песок.
Остров тот древнее самих материков.

В эру Атлантиды, мерцающей на дне
Сквозь сумрак океана, под толщей волн, и в дни
Лемурии таинственной, сияющей в огне,
На поиски земли той ходили корабли.

Когда была Британия нетронутых лесов
Полна, и мамонты бродили по горам,
И свет над океаном касался облаков,
Взор обезьянолюди бросали вдаль, к морям.

И Дрейк, идя к Дарьену, и Эрнан Кортес,
Средь океанских вод, лежавших в мирном сне,
Идя с испанским золотом под синевой небес,
На горизонте видели тот остров вдалеке.

Он молнией над Балтикой мелькает сквозь снега,
В Индийском океане над гладью вод встаёт,
Над кромкой моря в сумерки он реет иногда,
Остров Ги-Брасиль его морячество зовёт.

Корабли у острова бросают якоря,
По волнам бродившие от зари времён,
Нильские триремы и британские суда,
Входят в его гавани, избороздив моря,
- Их принимает остров среди багровых волн.

И Римские галеры, в вёсел семь рядов,
И Цезаря великого златые корабли,
И фрегат пиратский, наплодивший вдов,
И крепкие биремы из Святой Земли.

Мачты возвышаются словно южный лес,
Широка корма, над морем нос воздет,
Ветром биты палубы и дождём с небес,
В солёных брызгах салинги, похожие на крест,
Корабли те – лучшие, что видел белый свет.

Здесь – легенды моря, гордость и краса,
Купеческие шхуны и длинные ладьи,
Галеоны полные вздымают паруса,
И государей флагманы темнеют впереди.

Вот Викинг Змееглавый северных морей,
Поступь великанов знавший и богов,
Вот латинский парус, что ветров быстрей,
И корабль из Тира, пурпурного мира,
Прибыл от далёких жарких берегов.

И святой наш Брендан, бросив отчий мир,
Знал о том, на Запад направляя киль:
Он доплыл туда, где волны как сапфир,
И причалил к острову, чьё имя Ги-Брасиль.

Но смертным путь заказан на остров Ги-Брасиль,
Ибо это рай для мёртвых кораблей,
Где вихри не бушуют, где навечно штиль,
Где забылись сном они, и во сне былые дни
Видят; Ги-Брасиль навек их дом и колыбель.

Оригинал:

А вот вариант из Weird tales за июль 1938-го года:

Эти и другие переводы стихов Техасского Мечтателя — мои и других переводчиков — были изданы в прошлом году в шестом томе малого собрания сочинений Роберта Говарда. И по сей день обнаруживаются незнакомые русскоязычному читателю произведения. Так что, надеюсь, появятся и новые переводы, и эта сторона творчества Говарда, менее знакомая широкому читателю, будет освещена ещё лучше.