Дык

Все люди смотрят в глаза и прячут, отводят свой взгляд, сомневаясь и опасаясь понимания. А когда не отводят – приходит понимание и любовь. Или ненависть. Или непонимание. Или надежда. Но с надеждой все непросто. Стоит присмотреться. Вокруг каждого мириады искр и прозрачный шлейф  не случившегося. Шлейф надежды в мерцании искорок чувства.  Шлейф чувства  подернутого пеплом надежды. Ничего сложного. Все просто.

Громкое, раскатанное по всему небу эхо, давит на уши и вдавливает голову в плечи. Нужно ли вам для понимания, что там, далеко, идет гроза – видеть ветви ярких деревьев, их мгновенные силуэты разлетающейся вдоль ветвей молнии? Видеть темные тучи и слышать возглас соударения. Поставлять лицо под порывы ветра. Поправлять отлетевшие пряди и ощущать влагу дождя еще не выпавшего из туч. Этот край грозы с вами задолго до этого мгновения. Вы его видите и слышите, задолго до явления. Так и здесь.

Хлопнуло, распахнутое настежь окно, посыпалось разбитое, сдвинулось неподвижное и унеслось вдаль надуманное. Унеслось и растворилось в глубокой безмятежности будущего. Оно – там. А мы остались, чтобы встретить и встретиться. Из неба выпадают деревья и прячутся голоса живых в раскатах и шелесте листвы и  грозовой росы, выпадающей с края  потемневшего неба. И шипит трава, и угли взрываются тяжелыми каплями и пеплом. И гаснут искры. И ладно.

По асфальтовым лужам весело скачет босоногая девчонка. Размахивает руками и босоножками, подкручивает гибкое тело, оборачивается разлетающимися брызгами и  мокрым волосом. А навстречу движется гроза, высаживая тонкие стебли и громыхая согласными. 

О-о-О-ооо. 

Холодные, крупные капли осыпаются с зонтов, стекают с крыш, разливаются по поверхности, долбят клювом и пищат за стеклами и витринами желторотые птенцы неба. Веса – нет. Есть притяжение. И капли сливаются в ручьи и мгновенья. И – текут. Ржавая вода по гибким трубам. Сердце бухает тяжелыми лапами в медвежьих зарослях дикой малины. Затекают мысли под свод и вспыхивают напоминанием. И слышна музыка. Несет ее ветром и сносит мимо. 

И девочка танцует под холодным дождем  и держит,  в мелькающих по сторонам руках, босые ножки обуви и ускользающую мелодию звонких капель. 

Мимо мчится машина и окатывает девчонку грязной водой собранной в лужу со всего города.

- Козел!!! Тварь!

В машине сидит козлиная борода, ветровое стекло заливают потоки, в салоне гремит немецкий утяжеленный рок. Борода никуда не спешит, просто любит быстро мчаться сквозь дождь по пустеющим улицам под раскаты рока. Грома в машине не слышно. И ему хорошо. Очень.

К девочке подходит мальчик. Мальчик впечатлен танцем и самой девочкой. 

- Простите. Я могу вам чем-то помочь?

Девочка оборачивается и мальчика обжигает яростью и пламенем несбывшегося. И все.

С идеи сыплются молитвы, звуки, тени...

и ткань цветет, и выцветает голова,

и красками раскрашивая стены,

как сухари ломаются 

фрагменты и слова,

и крошки слов выклевывают птицы,

и мир - парит, но так - не высоко,

и ветер раздувает перья суток,

и сбрасывает листья и перо,

и падает Луна, закапываясь в ил.

С рожденья, в каждой форме, синей глиной

сияют в мир надежды и глаза,

мир застывает в позе журавлиной,

в овсянке вечности - летящие слова,

протертые до дыр напоминаньем,

жизнь падает на каменный песок

и прорастает - бежевым и странным -

большим и разнопламенным - цветок.

И лепестками небо отцветает.

Здесь, сыплется хрусталь 

и мокрый голос

хрипит и накрывает синеву

подсолнечная пыль, осколок - полночь

растягивает меру и длину,

и накрывает легкой зыбью город,

далекий лес, летящих в небе птиц.

И мы - живем - под куполом, с которым

уже давно под небом родились.