Боковая линия спины

Рыба легко залетает в чужие сети

Или парит над поверхностью каменных вод,

Хвостами, бриллиантовыми на две трети,

Облетает чешуей и укрепляет свод.

Рыба гниет с головы, потому что жабры –

Гоняют табачный дым, словно морскую взвесь,

А время течет и замирает – как-бы –

Там, далеко, и почему-то 

здесь.

Рыбе – легко. У нее, как у птицы – крылья.

Вот и взлетает в небо, сбрасывая якоря,

Все серебро, всплывает и в небе - пыли,

Лишь плавники, что шевелятся и парят.

К пиву 

идет орех. Эта соль на рыбе –

Мелкий песок на коже, что посуху облетел.

Из глубины, из всплывающей вверх подлодки,

Из волнения поглотившего море тел.

Пена - щекочет усы - и шуршит по гальке…

Тихо. 

Трескается камыш, 

уходящих в плавни -

В рыжих трусах и кепке – спасающийся гусем,

Главное – рыба, вплавленная сырками в камни,

Главное – цифры, интегрированные во все.

*

Как обгоревшие иголки

О воздух трутся,

Облетают,

Как сны, которые не снятся,

В которых - мальчики летают,

А женщины еще смеются.

Как снег, 

который самый первый,

Не удержать, ко лбу приблизив,

Как половинку от Луны -

Уполовинить.

А воздух,

Тот, что умер сам,

Что задохнулся,

Поплыл по этим небесам,

И не вернулся.

*

Стекло. Стекает паутина

Пустых осколков  и листвы,

И ветер выдыхает длинно, 

Сметая веником кусты.

Все в беспорядочном багрянце,

Лишь воды синие руки,

Колечко тонкое на пальце,

Да пятна крови и листки.

*

Однажды утром будет лето. 

Не ваше, 

надоевшее жарой,

А то, в котором можно просыпаться,

Лежать и наслаждаться тишиной

В котором будет пляж и море,

И солнце будет, и песок,

И неприличное, такое,

Чтоб, даже, рассказать не смог.

Чтоб вечер в комнате, чтоб ветер,

Чтоб сверху желтая Луна,

Чтоб высыпалось все на свете,

Но так, чтоб высыпался я.

*

Горизонт намокал апельсиновым соком,

песня, куда-то лилась,

и орали сверчки всей толпой у дороги,

и дорога, как нитка, рвалась.

И не скажешь, что всех нас накрыло багрянцем,

до багрянца еще далеко,

но Луна поплавком, и качалась в пространстве,

и ныряла в листву глубоко.

Птицы там же сидели, и плыли по небу

облака в чешуе из стекла,

и за жабры хватали разноцветную эту

рыбу облака и плавника.

И добычу носили и пели друг другу,

и кричали толпою сверчки,

и на ржавый крючок подсекали округу

неизвестные мне рыбаки.

В поле спелой соломы бродили машины,

красным стадом людей и слонов,

и ловили на хлеб позолоту и воду,

и никто не поймал рыбаков.