Александр Дюма: сеанс массового гипноза

Скажите, вот, например, человек, страдающий алкоголизмом — он вообще может быть положительным героем? Ну, негласно в нашей стране пьяниц жалеют, но вот чтобы их воспевать в литературе, причем не в такой жути, как «Москва-Петушки», а чтоб весело, благородно, с оптимизмом?

  А  мужчина, который живет на деньги женщины? 

  А карьерист, который, чтобы пролезть в высшее общество, ухлопал «любимую девушку», которая была виновата только в том, что влюбилась в нафанаберенные усы, не разглядев за ними эгоиста и проходимца?

   Про человека, в котором спокойно уживается стремление  стать аббатом и попутно перещупать всех мало-мальски привлекательных девок, мне вот даже и писать неудобно.

  Дюма же решил, что неудобно спать на потолке, одеяло падает.

   И выставил этих неприглядных мужчин положительными героями.

   Влюбленная прокурорша дарит коня нищеброду-Портосу: его не устраивает масть коня, и он отвергает подарок. Несчастная женщина бежит за ним в слезах, обещая купить ему жеребца подороже. Ничего себе сценка?  Не устроила лада-калина, куплю порше, только вернись. 

 И таких вот циничных поступков в романе — хоть отбавляй.

( Collapse )

 Д' Артаньян, возомнив себя  альфа-самцом, впутывает в свои интриги Бонасье, спекулируя на яркой гасконской внешности; приударяет и за наивной Кэтти, чтоб проще было следить за миледи. Ну правда он их всех подверг смертельной опасности — а че такова, ну не королевишны они, в самом деле, а так, расходный материал.Ну не виноват же он, что глупые девахи сами в штабеля перед ним укладываются?

     А еще Анна Австрийская, крутившая любовь с Бекингемом. Ну вот просто невинная, как леди Ди:  та была блондинка, муж брюнет, а младший сын, а ныне счастливый супруг Мэган Маркл, предательски рыжий. Ни в мать, ни в отца, а в заезжего молодца.

  Людовик Тринадцатый тоже не был рад перспективе получить вместо родного отпрыска маленького Бэкингемчика. Приятного мало, вот и требовал подвески. 

  У Дюма королева ведет себя с герцогом целомудренно, но королю-то, позвольте, откуда про это знать? Подвески уплыли, а это — вещдок. Кто будет дарить шикарные подарки простому воздыхателю?

 Ну вот завтра ваш муж подарит секретарше Катьке бриллианты, вы поверите, что между ними ничего не было?.. 

  Вот и король не верил, а Ришелье науськивал его следить за женой, чтоб она не нарожала не пойми что не пойми от кого.

 Скучный он человек, этот Ришелье, нет в нем огонька.  Дуэли запрещал, не позволяя людям гробить друг друга из-за пустяков. Форменный мерзавец и интриган, внушает нам гипнотизер-Дюма, и мы почему-то ему верим.

  Верим, что миледи была исчадием ада. Это вот «...молодая женщина лет двадцати-двадцати двух»? Ну просто Сатана в юбке, а не блондиночка, науськивает нас автор, и мы опять на это ведемся.

  До брака с Атосом она соблазнила священника (от тут ни при чем, вы понимаете, это все она, дрянь такая) и заставила стащить церковные сосуды.

 Самое смешное — как граф обнаружил лилию, которой заклеймили сопливую   тинеджейршу, которую он сделал своей супругой из-за неземной красоты. (Внешность так его ослепила, что он не удосужился навести справки о прошлом жены.)

  Цитирую первоисточник:

 «Однажды во время охоты, на которой графиня была вместе с мужем, (...)она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло ее, то он разрезал его и нечаянно обнажил плечо», и вот тут -то и всплыла лилия.

 Вы поняли , о чем я? Та-дамм!!! Граф и графиня не в первый день в браке, но граф, оказывается, не видел свою жену голой! Неглиже, простите. Он лилию на плече проморгал, видите ли!!!

 Дюма несет сущую околесицу, и мы снова ему верим. Ну а что, это ж 17 век, все-таки электричества не было, они там при свечах любились, может и не заметил чего, бывает.

  Дальше еще смешнее. Граф приходит в бешенство, что негодяйка его обманула (девочке 16 лет! Это ребенок! Ты в своем уме, де Ла Ферыч?), и, ни с кем не посоветовавшись, цитирую: «совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил на дереве». Алкоголик-психопат, иным словом.

 Девчура выжила, но при этом окончательно озлобилась. Сначала воруешь, потому что кушать нечего (графьям не понять), а потом еще и любимый муж, объевшись груш, чинит самосуд.

 Озвереешь тут.

 Но мы с детским упрямством продолжаем считать миледи редкостной гадиной, а Атоса — образцом благородства.

 В этом и есть магия литературы: мы проглотим любую мысль, если она упакована в отличный сюжет.

  Хорошему рассказчику мы простим что угодно, даже явную слабость идейных позиций и периодическое отсутствие логики.

 Загипнотизировал нас великий француз так, что Кашпировскому и не снилось.