Уборка, порножурналы и компас

Он отыскал в кладовке отцовскую, порванную на локте рубашку, нашел в комоде бабушкину коробку с нитками и иголками и заштопал дыру. Сначала у него получилось криво. Эмиль спокойно отпорол заплатку и перешил заново, хорошо. Рубашка оказалась впору. 

Потом Эмиль достал из кухонного стола листок бумаги и написал план работы: выбросить и сжечь весь хлам, вытереть пыль, вымыть полы, скосить лужайки, поправить забор, починить дверь сарая и водосток, побелить потолок на кухне, поменять три половицы, вычистить камин и попытаться разобраться с черепицей. 

Он перечитал, добавил покраску забора, и все равно ему показалось, что дел недостаточно. До пятнадцатого августа, когда в Туоне начинается первый семестр, слишком много времени. А точнее - восемьдесят три дня. 

Тогда Эмиль написал в конце списка: сделать опись дедушкиной библиотеки, прочитать собрание сочинений Берта и разобрать сарай. "Вот так-то лучше!" - решил Эмиль и приклеил список на кухонный шкаф. 

На втором этаже дома располагались три спальни - бабушки и дедушки, мамы и папы и их с Эриком. 

Спальня папы и мамы давно стала комнатой для занятий, они с Эриком изолировали стены старыми одеялами, чтобы звук собирался как нужно, а не тыкался по углам и не гудел. Эмиль оглядел понурые одеяла, криво прибитые на гвозди руками двенадцатилетних мальчишек.  "Надо все выбросить! - решил Эмиль. - Пока клопы не завелись…"

Когда ребята жили в доме, дед спал у себя в спальне. Но теперь Эмиль обнаружил, что дед переехал со своей постелью вниз, в комнату для гостей.

Комната для гостей была не такая большая, как спальня, но уютная, а главное - прямо рядом с гостиной и кухней, а значит - рядом с книгами и едой. 

В первую очередь Эмиль разобрал их с Эриком шкаф и письменный стол. Тумбочки у ребят были личные, а стол один. Эрик все равно готовил уроки лежа или уходил в комнату для занятий. Там тоже  имелся стол, заваленный отвертками, старыми клапанами, колками, струнами, канифолью, протирками и нотами.  И диван без спинки тоже был завален. Порой Эрик оставался в комнате для занятий на ночь. Дед даже предложил ему переехать туда насовсем, но тот отказался. "Да ну нее… - сказал Эрик. - Мое место с Эмом. А тут убежище. Никто не живёт в убежище. В убежище прячутся." 

Эмиль осторожно сложил на кровать брата все его вещи. Подумал, было, выбросить его дырявые ботинки, все равно уже малы. Но решил, пусть свои вещи Эрик выбрасывает сам. Когда приедет. Обещал же через пару недель.

Под матрацем у Эрика Эмиль обнаружил неприличную книгу с картинками голых девушек. Полистал и сунул себе под подушку. Почитает на ночь. Само то. Сейчас некогда отвлекаться.

За пару дней он вычистил и вымыл все комнаты на втором этаже и уверенно перешел к следующему пункту списка.

Дедушка наблюдал за внуком с удивлением и явным удовольствием. Сидел в саду с книгой, покуривал трубку и посмеивался, глядя как внук орудует косой. 

- Хозяин вырос. Ну надо же! Эх, жаль Тильда не дожила поглядеть, как ты кромсаешь ее герогины. Им бы цвести в сентябре и цвести... 

- Дед, ну кончай! - смущался Эмиль. - Лучше скажи, кто в долине умеет крышу переложить. 

- А что крыша? Нормально с ней все. Пять чешуек сбросила. Так это у нее линька. 

- Вот польет осенью на голову, будут тебе шуточки.

- До осени, малыш, ещё много воды утечет. Но добро. Спрошу в Ванжухи. Он, помниться, мастер был. Сейчас старый уже. Но сынок-то у него есть. Не пропащий…

- Дед!

- Все-все. Ты бы, правда, не трогал вот тут под черемухой. Тут георгины красивые. Бабины. 

Деду совестно стало напиваться по соседству с кипучей юной энергией. Но и не пить совсем он не мог. Принимал на ночь стопочку-другую, так ему храпелось веселее. 

А на покраску забора пришел помогать. С шуточками, прибауточками и толстым флейцем. Потом вдвоем белили потолок на кухне. 

Так незаметно прошел июнь. Самый прекрасный месяц лета, когда ночи теплы и светлы, у дни ласковы, но не жгучи.

Эрик не объявлялся. 

- Загулял постреленок с рыженькой, - сказал как-то за ужином дед. - А ты вот свою отпустил. Мог бы сюда позвать. Места много. 

- Ну что ты говоришь, дед? Ей четырнадцать лет. - Эмиль отложил в сторону второй том Берта.

- И что? Я ж просто в гости зову. А ты о чем подумал? 

- Ничего я не подумал! - Эмиль покраснел и уставился в книгу. В тумбочке его ждала порнографическая брошюра. Там были истории, написанные плохо, но рассказывающие о таких вещах, о которых Эмиль раньше не знал, хотя читал всякое и раньше. А ещё там были картинки с голыми девицами и даже картинки пар, занимающихся любовью. Картинки были нарисованы хорошо. Так что думал Эмиль о совершенно конкретных вещах. Например о том, почему порнографию так плохо пишут и так красиво рисуют, и ещё о том, что скоро у Итты день рождения.

Перед расставанием он успел сделать ей небольшой подарок. Не то чтобы подходящий для дня рождения, но ценный. 

Из всей невеликой коллекции древних артефактов, что помещалась у Эмиля в нижнем ящике тумбочки, он взял с собой в Туон только логарифмическую линейку и компас. Линейка ему ни разу не пригодилась, а древний компас он любил.

Когда они с Иттой прощались, стоя на лестнице Сестры Куки, Эмиль был так сбит с толку случившимся с ним в Таллигане магическим перемещением, что едва не забыл про компас.

Просто удача, что когда они обнялись в последний раз,  цепочка выпала, повиснув из нагрудного кармана его сюртука.

- Чуть не забыл! У меня же для тебя подарок.  - Эмиль достал маленький, медный, с тонкой гравировкой на крышечке компас и вложил его Итте в руку. - Ему семьсот двадцать лет примерно. До сих пор работает. Представляешь? Пусть он будет у тебя. Я так хочу.

Итта опустила ресницы и принялась разглядывать компас.

У нее были красивые широкие, округлые плечи, как у придворных дам из книги о королевской династии. И если бы он позволил ей собрать волосы, то видел бы ее нежную белую шею без единой родинки и слегка оттопыренные ушки, а так ее прекрасное лицо обрамляли упавшие на грудь каштановые волосы. Свечи, горящие в трактире, заставляли их сиять янтарным светом. Душа Эмиль дрожала от нежности, от желания закопаться пальцами в этом янтаре, коснуться губами ее чистого, фарфорового лба, сжать руки на ее талии, плотной, живой, движущееся при каждом вдохе и выдохе. Она была слишком хороша для него. Слишком близка, слишком желанна, с самой первой встречи, едва он ее увидел - особенную, высокую, статную, на удивление душевную, смешливую, готовую на любой подвиг, жадную до его рассказов, умную, идеальную, Эмиль понял, почему никогда не влюблялся. Ждал ее. 

Итта все рассматривала компас, стрелочка которого почему-то дрожала и никак не могла отыскать север.

Эмиль заволновался, что девушка откажется от такого дорогого подарка, или хуже того - не поймет его ценности. 

Но Итта все поняла. Она подняла восторженные глаза, улыбнулась и продела цепочку через голову.

Компас повис на ее шее, нырнул в ворот платья, в ложбинку между грудей. 

-  Он прекрасный! - Итта мягко взяла руку Эмиля в свою. - Большое спасибо, Эмиль! Теперь я всегда буду знать, в какой стороне твоя долина…