Ефремов ненавидел женщин?

Попался недавно на глаза пост о том, что, будь Иван Антонович Ефремов еще жив, его заклеймили бы сексистом, абьюзером и женоненавистником. А все потому, что у него в «Туманности Андромеды» сообщения для инопланетян всегда зачитывают красивые женщины – чтобы дать другим расам понятие о чувстве красоты у землян.

В День Красоты (его празднуют 9 сентября) самое время поговорить о писателе, который больше всего известен своими эстетическими идеалами.

Конечно, женоненавистником Ефремов не был. Он был человеком своего времени – 30-50-х годов прошлого века. В чем-то это время опережал, но во многом разделял его идеалы и мораль. Упрекать его в недостаточной прогрессивности с позиции сегодняшнего дня – просто глупо. Даже с этих сегодняшних позиций героини «Туманности Андромеды» выглядят и ведут себя куда адекватнее, чем в первых сериях «Стар Трека», вышедших на десять лет позже.

Но в то же время по книгам Ефремова у меня еще в юности сложилось впечатление, что он не особо любил людей в принципе – что мужчин, что женщин. Он любил свой идеал совершенного человека и симпатизировал тем из героев, кто достаточно к нему приблизился. А остальные были «негодным человеческим материалом» (это цитата, если что).

А вот как Ефремов – устами Гирина в «Лезвии бритвы» – отзывался о женщинах, не вписывающихся в его идеал красоты:

Они все одинаковы, эти патологические, трагические фигуры Ев, "святых" Ариадн и богинь пятнадцатого века на картинах Ван-Эйка, Бурдиньона, Ван-Геса, де Лимбурга, Мемлинга, Иеронима Боша, Дюрера, Луки Кранаха, Николая Дейтша и многих других. Ранние итальянцы, вроде Джотто и Беллини, писали своих красавиц в кавычках с таких же моделей, и даже великий Сандро Боттичелли взял моделью своей Венеры типичную горожанку - рахитичную и туберкулезную. Позднее итальянцы обратились к моделям, происходившим из сельских или приморских здоровых местностей, и результаты вам известны лучше, чем мне. Интересно, что печать ослабления здоровья в городских условиях жизни лежит уже на некоторых фигурах позднейших римских фресок – те же, более слабые в солнечном климате следы рахита, нехватки витаминов, отсутствия физической работы.

  Насколько глубоко непонимание истинно прекрасного, можно видеть в известном стихотворении Дмитрия Кедрина "Красота": "Эти гордые лбы винчианских мадонн я встречал не однажды у русских крестьянок..." Загипнотизированный авторитетом великих мастеров Возрождения, наш поэт считает выпуклые, рахитичные лбы "гордыми". Находя их у заморенных работой и голодом русских женщин прошлого, что в общем-то вполне естественно для плохих условий жизни, он проводит знак равенства между мадоннами и ими. А по-нашему, врачебному, чем меньше будет таких "мадонн", тем лучше.

  В нашем веке начинается возвращение к этим канонам - ярко выраженные рахитички составляют темы живописаний Мюнха, Матисса, Пикассо, Ван-Донгена и иже с ними. Мода современности ведет к признанию красоты в удлиненном, как бы вытянутом теле человека, особенно женщины, - явно городском, хрупком, слабом, не приспособленном к физической работе, успешному деторождению и обладающем малыми резервами сил. И опять появляются "гордые" рахитические лбы, непомерно высокие от отступающих назад жидковатых волос, некрасиво выпуклые, с вогнутой, вдавленной под лоб переносицей. И опять идеальный женский рост в 157-160 сантиметров сменяется "городским" в 170-175, как бы специально для контраста со странами, где у бедно живущих народов "экономный" женский рост в среднем около 150 сантиметров.

Вот так скопом взять и записать всех женщин выше 160 см в болезненные и непригодные к деторождению – это, конечно, лихо. Но здесь нужно делать поправку на время действия: 1962 год. Тогда средний женский рост был намного ниже сегодняшнего.

Моя мама поступила в институт в 1964 году и со своим ростом 168 см считалась очень высокой. На курсе была только одна девушка еще выше. Слабой и больной мама не была: серьезно занималась танцами и спортивной гимнастикой. Ее поколение было первым, в котором стала заметна акселерация: дети и молодые люди росли выше, чем их родители в том же возрасте, благодаря лучшему питанию, медицине и в целом более благополучной жизни. В 70-е этот процесс и вовсе помчался галопом и притормозил только в 90-е.

Но даже если на цифры роста не обращать внимания, отмеренный в сантиметрах идеал Ефремова, который он предподносит как единственно здоровый и правильный, может больно бить по самооценке тех, у кого она вместе с критическим мышлением еще только формируется. Это я прочувствовала на себе – «Лезвие бритвы» впервые прочла в одиннадцать лет.

Трудно не заметить, насколько жестко у Ефремова связана внешность героини с ее душевными качествами. Доброта, благородство и ум приписываются только красивым – тем, кто укладывается в его «средиземноморский» канон. Для порядка – а может быть, для отмазки от цензоров – Ефремов изобразил и нескольких красивых, но злых и подлых: Эр Во-Биа в «Часе Быка», врачиха-садистка в «Лезвии бритвы». В то же время обратные примеры – героинь положительных, но не блещущих неземной красотой – в его книгах отсутствуют полностью.

И нет, красота по-ефремовски не равна всего лишь крепкому здоровью и отличному состоянию организма. В пример, чтобы никому не обидно, приведу себя. Свежее фото без макияжа, фотошопа и фильтров:

Здоровье у меня отменное, грех жаловаться. Даже гриппом в сезон практически не болею. До пандемии и закрытия фитнес-клубов регулярно занималась силовыми, брала веса до 40 кг. Видите на лице морщины? Их нет совсем, даже возле глаз. Кожа очень плотная: могу брать голыми руками колючие ветки, и не останется царапин.

При этом красотой, как видите, и не пахнет. Нос картошкой, а не крохотный и вздернутый. Глаза слишком близко и глубоко посажены. Мой лоб Ефремов, наверное, тоже забраковал бы как слишком высокий, а лицо в целом – как слишком длинное. А от фигуры вообще бы в ужас пришел – ни талии, ни груди, ни бедер, ноги короткие, плечи как у мужика. И рост «неэкономный», те же 168:

Так что в плане женской красоты Иван Антонович был даже строже, чем модная индустрия девяностых и нулевых, а ее только ленивый не пнул за навязывание жестких и нереалистичных стандартов, в которые 99% женщин вписаться не смогут при всем желании и старании. Просто потому, что от природы пропорции не те.