Саморазоблачение по примеру товарищей по перу

Я решила тоже подумать, как же это я вляпалась, — и поняла, что практически не помню. Скорее всего, от скуки, как всегда. Нет, я помню, что лет в двенадцать написала единственный в своей жизни фанфик... по роману «Мартовские иды». Такой сиквел, где все основные герои уже умерли, а старенькая Клодия снова завела себе воробышка и рассказывает ему, как она была молодая и крутила с Катуллом, и про Цезаря, и что не спала она с братом, и прочее. Вроде ещё писала какие-то рассказки, но не заходила дальше третьей страницы в тетрадке. Надоедало мне быстрее, чем сюжет успевал толком развиться.

К концу школы меня ударило в символизм, и я начала писать готишное (правда, ещё не знала, что оно так называется). И все годы учёбы в универе я писала какую-то дикую лажу, часть из неё так и осталась в тетрадках, не переведённая в электронный вид (и это хорошо). Кое-что я набрала и всё-таки сохранила для образца: писанина молодёжная скучная типовая, по ГОСТу. Где-то в это время хватило всё-таки терпения накропать две повестушки, каждая объёмом в общую тетрадку 48 листов, но принципиальную ценность они имели только для меня: герои и события вне контекста разрабатываемой вселенной, по которой я сделала пару игр, были совершенно неясны. Но я их храню как образцы стиля.

А потом мне кто-то сказал, что романы сейчас, мол, не читают, и надо писать рассказы. Ладно, рассказы так рассказы, решила я и начала писать рассказы. Если бы мне тогда понять, что мне попросту скучно писать малую форму, поэтому и не хочется работать собственно над формой... но самостоятельно это понять непросто. Тем не менее, за двадцать лет накопилось штук несколько более-менее приличных текстов, я их даже как-нибудь сюда перенесу.

Но хотелось-то сделать что-нибудь большое и чистое, помыла слона — не то... И я несколько раз начинала ваять крупняк, но — волшебное правило шестидесяти страниц: если текст не перевалил за магическое число, он не будет дописан. Если же перевалил за шестьдесят, то следующее магическое число — сто страниц (авторскими листами я для себя не считаю, неудобно). За этот рубеж перешагнули только «Война...» и «Принуждение к миру», но про них я писала. А так-то у меня странные вещи есть в заначках: новеллизация настолки Exalted (магия шестидесяти страниц не преодолена...), повесть про эзотерическую тусовку (сейчас это уже не горячая тема, а тогда-а-а...), ещё какая-то лажа — плод буйной фантазии, беглого языка и неумения строить сюжеты :)

А теперь я умная утка, я поняла, что крупную форму по-прежнему читают и не надо упираться только в рассказы, что размер имеет значение, но не определяющее, что язык у меня весьма на уровне, а сюжеты можно иногда и упереть из открытых источников :) В общем, многие тайны приоткрылись, строчи сколько хошь.

И в конце немного морали — не могу же я без морали :) То, что нас, пишущих, так много, как никогда не было, — это в значительной мере иллюзия. Грамотные люди писали всегда, но без возможности обеспечить лёгкий доступ к текстам огромное их большинство просто терялись — пропадали в личных архивах, тонули, сгорали, выбрасывались на помойку как малоценный хлам, сдавались в макулатуру и пускались на самокрутки. Просто теперь больше инструментов для того, чтобы представить свои сочинения миру и непосредственно обсудить их с читателями и другими авторами. Литературный процесс никогда не останавливался, а с развитием технологий и приближением числа грамотных к ста процентам он просто немного вырос.

И совершенно неправильной мне кажется установка, что писать надо исключительно нетленки, а всё остальное — сразу в мусор. Писать надо то, что хочется писать, и если найдётся хоть один читатель, которому окажется созвучным твой шедевр, — это и есть конечная цель процесса. Да, со временем большинство наших сочинений наверняка исчезнут без следа, но мы не можем знать, что именно исчезнет, а что сохранится. В любом случае наши тексты — документ эпохи. Мы и есть литературный процесс :)