Про орла и куриц
Автор: Marika Stanovoi
Ледокол громадно-могучий, торосы раздвигающий, айсберги разбивающий или утлая шаланда незаметная, мотающаяся по воле волн близёхонько у берега?
Курочка яично снесла — кудах-тах-тах на весь двор! Червячка нашла — кудах-тах-тах! Весь курятник сбежался: О-о-о-о! Червячок! А-а-а! Яичко!
Орел один в вышине летает. Во-о-он там другой орёл вдали еле виден. Тоже реет, рыщет, на чужую территорию даже кончиком крыла не покушается! Каждому свое! А это моё! Самому мало! Добычу нашел, поймал и в гнездо орлице и деткам — если гнездовой сезон. Или сам слопал. И никаких кудах-тах-тах! Гордо крылья раскинул, дали покровительственно оглядывает. Сам с усам. Гордый. Независимый.
А внутри червячок маленький такой, почти невидимый:
— Один сидишь? Кому нужен-то? Себе, говоришь? И что? И на фига? Сдохнешь, остальные орлы только обрадуются — территории свободной прибавится! Вон на куриц посмотри: всё вместе, каждое пёрышко квохтаньем обсудят, вместе радуются и печалятся. Не завидно?
— Нет, — орёл червяка поглубже затолкал — он вообще никаких червяков не видит. Он орёл, а червяк это что? Да и невидимый червяк же. Вот.
— Совсем не завидно, — сам с собой орёл разговаривает. — Курицу в суп сунут, курятник всполошится да и забудет — куриная память короткая, поэтому куры далеко и не разбегаются. Так кучей и шастают и кудахчут всё время, чтоб не потеряться. И чтоб товарки помнили. А я орёл — сам по себе орёл.
Встал на край горной вершины, гордо крылья расправил, а ветер под перья раз и холодом против шерсти. Да-да перья у орлов, какая шерсть. Но холодно же!
Орёл крылья прижал, задумался: лететь, не лететь? Реять в вышине, не реять? Сыт вроде. И кому это надо-то? Он может и дома в гнезде посидеть. Пока. Со своим невидимым червяком.
Самомнение — насколько оно само? Нужно ли ему подтверждения стада поклонников или я самодостаточно-уверенная единица общества?
Гм…
Тогда зачем мне общество, когда я айсберг в океане и сам себе Бог и Алтарь?
Увы. Человек — существо социумное и с детства воспитанием травмированное, воспитанное на героических эпосах. Данко сердце вырвал, путь другим осветил. А другим надо было? Сам Данко так и не узнал, умер Данко. Как бы так сделать, чтобы и сердцем осветить и живым остаться, да еще аплодисменты сорвать? Вроде бы уйти, но хоть одним глазком увидеть, как все рыдают без меня?
Ищем подтверждения на стороне и в зеркале. Нет, зеркало — это фи. Это с детства тоже вкладывается тем самым воспитанием. Со стороны, говорят, видней. Другие лучше увидят. Сторонние. Которым будто лучше видно, что там у меня внутри делается. Глупости! Никто меня не знает лучше, чем я сам… Сам?
Вот и мечемся: Орёл или решка? Тьфу, курица!
И еще про червяка не забыть… Забудешь тут про него… Этот гад всегда с тобой. Невидимый, но шевелится. Оценивает. Сомневается. Паразит одним словом.