Сопротивление

Идет дождь. В квартире сверху весело и неумело играет фортепиано: ригодон. Стучат, как сердце, часы в спальне. 

Эта осень в Минске холодней и сырей, чем обычно. Раньше срока вползает во дворы темнота, отворачивается от города недовольное солнце. Будто он виноват в чем-то. В том, что недостаточно историчен? Или в том, что недостаточно современен? С легким недоумением Минск чувствует свою опус-тело-сть - куда-то подевались забитое до отказа метро и полные кафе на Немиге, только одинокие фигурки появляются там и сям под серой завесью дождя, обезличенные капюшонами и масками, похожие на промокшие картонки из артхаусного мультфильма.

- Подвиг народа, может, и бессмертен, - говорят прохожие. - Вопрос, бессмертен ли народ. 

Стоит моргнуть - и дождь слизывает прохожих с улиц, как краску с холста. Остаются только лужи на асфальте. Но Минск стоит под ударами непогоды непоколебимо, закованный в бетон, придавленный к земле бетоном. Как умеет, он бережет своих детей.

Где-то в Минске включают свет. Надевают толстовку и носки. Слушают, как соседская девочка сердито молотит по клавишам фортепиано, разучивая ригодон. Где-то в Минске стучат, как сердце, часы в спальне: слабое, но уверенное биение, свидетельство жизни - еле слышная поступь неумолимого времени.

В который раз поворачивается планета.

Время идет. 

Оно близко.