Голубятня

Когда частокол вырос еще метров на тридцать к югу, пришел Мансул в расстегнутом кителе. Пот тек у него прямо по ушам и по голому животу. Он оглядел команду, велел всем отдыхать с полчаса и перебираться дальше. Сказал - следующие заготовки для кольев привезут на телеге уже туда. 

- А ты давай на позицию, пацан,   - кивнул он Эмилю. - Отдохни, не то руки будут дрожать. И смотрите там с Каспером в оба. Не трепитесь зря. Стемнеет скоро. 

“Они все думают, что я настоящий стрелок.”  Эмиля в очередной раз бросило от этой мысли в стыд и ужас. Он вернул мужчинам топор, надел рубашку, забрал арбалет и рюкзак, и поплелся через двор к гончарне.

У гончарни сидели на бревне две девушки. Они строгали тонкие палки. У их ног лежали наконечники для копий. Одна крикнула Эмилю: 

- Эй, парень. Ты же не местный. Счастье тут пытаешь? 

- Похоже на то, - Эмиль остановился. - Как мне попасть в голубятню?

Девушки переглянулись. Та, которая окликнула Эмиля, отложила нож и встала. 

- Идем, покажу. 

Она пошла вперёд, пошла дерзко и красиво, показывая сразу и свой смелый характер, и свою стройную фигуру. Эмиль поправил арбалет на плече и направился следом за девушкой - в гончарню. 

Внутри оказался большой цех, много просторных столов, полок, ванны для глины, гончарные круги. Но главное - две огромные печи для обжига глины. И в этих печах уже разгорался огонь. Женщины подносили дрова и щепу, оставшуюся после заточки кольев.

- Говорят, это ты придумал смолу горячую ведьмам на головы лить? - спросила девушка.

- Это не я, - покачал головой Эмиль. - Это викинги. А откуда здесь голубятня? 

- Голубятню дед Одинец построил. На втором этаже. У него их было много, голубей-то, - девушка остановилась перед очень высокой и очень крутой лестницей, поднялась на пару ступенек  и повернулась к Эмилю. -  И белые. И седые. И крапчатые. Говорят, даже два черных голубя было. Только никто кроме деда Одинца их никогда не видел. Дед пропал пару лет как. Всех голубей выпустили. Они еще долго тут кружили... Меня Лисой зовут, кстати, а тебя? 

- А меня Эмиль. 

Лиса поднялась по лестнице и толкнула дверь в половину роста Эмиля. Но прежде чем войти, снова повернулась, махнула юбкой так, что Эмиль увидел ее плотные загорелые бедра. 

- Найди меня потом, если выживешь. 

Эмиль понял, что она боится. Он поднялся к ней, улыбнулся и сказал:

- Хорошо. Ты только не лезь в пекло. Спрячься тут в гончарне и сиди. Если под ванну залезть - не угоришь.

- Вот ещё! 

- С кольями в бой лезть глупо. Зря погибнешь. 

- Умный какой, - фыркнула Лиса и вошла в дверь голубятни. 

- Каспер, я тебе умного привела, с арбалетом. Только он длинный, как шест. Вряд ли тут поместится. 

Она пропустила согнувшегося Эмиля вперед, кинула на него многозначительный взгляд и ушла. 

Эмиль подумал, что именно страх и ничего больше заставил эту милую девушку с ним флиртовать. Она боится погибнуть и, чтобы разогреть в себе веру в лучшее, строит планы на то, что будет потом. А возможно все проще, и она просто не хочет погибнуть, не испытав любви. Понятное чувство. И еще Эмиль подумал, что Эрик тотчас бы проверил эти домыслы делом. Где то он сейчас…

Касперу на вид было лет двадцать пять. Крепкий парень, с широким, рябым, скуластым лицом. Он представился лучшим стрелком округи. Его арбалет был не боевой, а охотничий. 

- Таких охотников, как я во всех Чучах не сыщешь, хоть в Южных, хоть в Серверных. - Каспер пожал Эмилю протянутую руку. - А ты, значит, не успел появиться, как наших девок клеишь. Откуда ты взялся-то?

- Я… Да я в Озерье ехал. К невесте… - произнес Эмиль и сам поразился, сколько противоречивых эмоций вызвало у него это слово. 

- Ууу. К невесте. Не рановато тебе в петлю? - хохотнул Каспер. -  Молодой совсем. Погулял бы для начала. Это мне уже пора задуматься. Да только, как тут выбрать, когда все они такие разные? Вон, к примеру, смотри. - Каспер высунулся в большое окно голубятни и ткнул пальцем во двор, где работали девушки. - Малина же! Талка - красавица, Алиша - бедра-каравай, да и Лиса, она тут самая боевая. 

Эмиль посмотрел, а сам подумал: "И этот туда же. Про баб, да про планы. Впереди осада. Кровавая битва. Если верить Скале Ретви, ведьмы пленных берут, но убивают всех, от кого нет пользы. И после себя оставляют только пепелище." 

- Давай-ка я тебе лучше покажу, что тут у нас ещё хорошего, - продолжал рассказывать Каспер. - Вон. Там капканы. Там в овраге ловушки ветками уложены, на дне колья. А там, вон, на горизонте, видишь лес? Там, брат, сидят ведьмы и дожидаются темноты. Говорят, они  в темноте лучше видят. Только у нас факелов запасено - до задницы. Если все разом зажечь - светло будет как днем...

Эмиль слушал и не слышал. Он смотрел сверху на простых людей, крестьян и рабочих, готовящихся к сражению с опытными воинами.

Королевские бравые гвардейцы, конечно, тоже были. Мелькали их красные тужурки. Они руководили ополчением. Но гвардейцев было сущие крохи. Эмиль мысленно грязно выругался на короля. 

Голубятня, несмотря на подтрунивания Лисы, оказалась просторная, горбиться Эмилю не приходилось. Пустые клетки Каспер загодя сдвинул в угол, поставив их друг на друга. Оставил одну, чтобы на ней сидеть. Эмиль вытащил себе тоже и уселся напротив Каспера - смотреть в окно и ждать. 

Закат догорал за лесами. Вдоль возведенный ограды дымились костры, разгоняя вечерний туман. Теплая ночь пахла травами и дымом. 

- Будешь?

Каспер выдернул Эмиля из мыслей. Оказывается, охотник уже успел раскурить трубку, и запах трав шел от его табака. 

- Давай, - Эмилю вдруг отчаянно захотелось курить. Пускать кольца дыма в это широкое, высокое  окно, спокойно посасывать мундштук. Словно бы это был обычный теплый летний вечер, в который ничего плохого произойти не может. Словно бы жизнь была проста и добра, и он не искал в ней никакой другой истины, кроме любви.

Он взял из рук Каспера трубку и затянулся. Сладкий, и одновременно горький дым приятно разъел горло. Что-то спасительное и успокаивающее узнал в этом вкусе Эмиль. Узнал чужой памятью многих поколений, потому что сам до этого дня никогда не курил. 

Он затянулся еще раз и вернул трубку Касперу. 

- Пожрать бы чего, - посетовал тот. - Я как-то не успел собрать еды. Меня утром подняли, только кусок хлеба в рот и запихал.

Эмиль порылся в рюкзаке. Он купил две буханки хлеба и две головки сыра еще в Гавани. И яблок. Яблоки он все съел. А хлеба с сыром осталась почти половина. Он нарезал бутерброды. Но понял, что, хоть и не ел ничего с обеда, все равно сейчас не сможет съесть ни кусочка.

Каспер с удовольствием умял все бутерброды. 

Потом снова курили. И снова. 

- Кисет у меня грамотный, - похвастался Каспер.- Девица одна подарила. 

Он дал Эмилю в руки оценить кисет. Тот был замшевый, с вышитым на боку табачным листиком. 

- Сделано с любовью! - похвалил Эмиль. 

Каспер сверкнул в полумраке зубами. 

- Жениться что ли на ней?

- Женись, - согласился Эмиль, а сам подумал, что еще пару часов такого нервного ожидания, и его пригласят на свадьбу шафером.

- А, может, и женюсь. Знаешь, вот. Добрая она. И ласковая. Как прижмется, так и на душе хорошо. А эти, побегушки, с ними весело, конечно, и жарко на сеновале лежать, да только по делу, ну как… сегодня она с тобой, а завтра… - Каспер, вдруг, вздохнул как-то совсем сердечно и этим выдал свое волнение. Поняв это, он сразу разулыбался Эмилю и, переводя тему, спросил. - А твоя невеста, она какая?

Эмилю стало не по себе от такого вопроса. Он с радостью бы лучше послушал еще про невесту Каспера, чем говорил о себе. Какая она, Итта? Не объяснить. Любые слова, в сущности, всего лишь слова. Говори, ни говори, Касперу не увидеть ее портрета. 

Охотник смотрел в окно. Струйка дыма медленно шла из чаши трубки, которую он держал перед лицом. Надо было что-то ответить.

- Она добрая, очень добрая, - смущенно сказал Эмиль. - И красивая… 

- Смотри... - Каспер перевел взгляд от окна на Эмиля, и Эмиль увидел, как в его серых, прищуренные глазах полыхнули отсветы далеких вражеских факелов.  - Идут… 

Эмиль услышал еле различимый протяжный звук горна.

Каспер вскочил, высунулся по пояс в окошко и заорал, заголосил дурниной:

- Иду-у-у-ут! Трево-о-ога! Трево-о-ога-а-а! 

Эмиль вгляделся в даль. В полях двигались огни. 

Много огней, точно рой светлячков медленно полз к городу.

- До них еще километров восемь, -  проговорил Эмиль. 

 Часовые подорвались, бросились передавать сигнал дальше - по всему периметру частокола. Вспыхнули загодя установленные на укреплении факелы. Всполошились и заняли позиции лучники. Копья, сваленные небольшими кучками вдоль забора похватали те, кому не досталось лука.  Заметались у печей женщины, приставленные к разогреву смолы.

Вдалеке, не у гончарни, а много дальше на юго-запад  Эмиль увидел легкую металлическую катапульту. Ее выкатили в поле его зрения несколько человек.

“Дожили... - чувствуя холодный пот, струйкой бегущий по спине, подумал он. - дожили… До каменного века скатились."

Но думать об оружии древнего мира ему было еще противнее, чем о регрессе. 

Вереница огней медленно приближалась. А вместе с ней накатывало осознание реальности происходящего. 

Эмиль понял, что все, случившееся до этого - суета, ожидание, подготовка, хоть и пугало, но не взаправду. Так пугает театральное представление, когда боишься не за себя, а за героев, в глубине души веря, что с тобой такого никогда… тебя минует. Тебя все минует. И страх, и разочарование, и старость, и смерть… Тебя минует...

"Я просто буду стрелять, - одернул он поток бесполезных рассуждений. - Целься, стреляй, уклоняйся, целься, стреляй, уклоняйся. Математика несложная."

Он поднял с пола арбалет и развязал мешок с болтами. 

Арбалет Каспера уже облокотился на подоконник. Охотник подложил под него перевернутую птичью поилку. Для высоты, для устойчивости. Эмиль решил, что будет целиться, стоя перед окном на коленях. Он прикинул позицию. Прижал приклад к щеке, прицелился. Палец его дернулся, тетива щелкнула, и куст бузины, растущий по другую сторону рва, зашатался. 

- Зачем? - удивился Каспер.

- Пристреляться, - ответил Эмиль.

Он услышал свой голос спокойным и сам тому удивился. Нужно было проверить, насколько далеко и точно улетит его болт. Одним меньше, да. Зато теперь Эмиль знает, что подпустит врага только до колодца. 

Он упер арбалет в пол голубятни и несложным движением, которое когда-то показывал ему отец - Матис Травинский, взвел затвор.

...

Опечатки? Да. Правлю. Спасибо ️

Опять большой кусок, но это только пятая часть от написанного эпизода. Как-то оно стали неделимыми на маленькие.