Сирота и спасение, или снова-здорово про архетипы
Автор: Юлия ЛиморенкоЯ уже как-то выражала вежливое изумление по поводу того, что в «Войне...» мне предлагали «убрать божественную линию, и ничего не изменится». Я как читатель с осторожностью подхожу к вопросу о «лишнем» и «нелишнем» в чужом тексте. Автор же себе не враг лишнее писать, зачем-то ему нужно было сделать именно так, а не иначе. Но коль скоро у читателей возникает такой вопрос, а очевидный ответ в тексте им не подошёл или был не понят, это заслуживает отдельного небольшого исследования. А заодно показывает, как можно делать вообще. Я знаю, что я такая не одна, здесь много авторов, которые умеют в архетипы, и рыбак рыбака всегда видит издалека, так что это отнюдь не моя причуда.
В самом первом посте в этом блоге я краешком затронула вопрос о культурных архетипах. Я вовсе не зря и не по случайности начала свой блог именно с этого. В случае с «Войной...» архетипы не только не считываются многими читателями, но и никак не стучатся в их воображение сами по себе. Обеспечить это силой авторского убеждения невозможно: закон восприятия таков, что только знакомое отзывается знакомым. Поэтому кому-то трудно понять «божественную линию», а мне, к примеру, скучно читать безархетипичные книги. Каждому своё. Но вопрос настолько важен, и не для одного лишь моего текста — я здесь уже встречала подобные истории, — что нуждается в прояснении просто pro bono publicae.
И нарочито земные имена героев, и прозрачные отсылки к итальянскому фашизму, и флешбеки со знаменитыми нашими картинами, которых герой ну никак не мог видеть, и прямые цитаты из земных книг играют на одну цель: показать, что все, абсолютно все культурные ассоциации, известные на по Земле, там применимы и вполне работают. Можно опираться на них и получить ответы.
Ладно, не знать христианской иконографии — грех, прямо скажем, простительный. Не знать основного евангельского сюжета — уже сложнее, но бывает... Однако, будучи писателем, не знать архетипы народной сказки о сироте — это уже крайне неожиданно. Пятилетний ребёнок узнал бы историю о доброй фее. И для ребёнка очевиден ответ, кем станет воспитанник или воспитанница доброй феи: королём или королевой же! Да, не через брак, а через подвиг, коль скоро у нас мальчик, а не девочка. Здесь, надеюсь, логика прозрачна.
Дальше она становится не менее прозрачной, но более взрослой. На канву сказки о сироте ложится как по мерке история сына Творца. Вопрос здесь, видимо, в том, что собственно историю сына Творца надо знать. Там нет ничего сложного, но нельзя взять архетип из воздуха. И здесь появляется возможность первой ошибки: «сыном бога» нельзя стать, им можно только быть. Кто понимает это — понимает (задним числом, когда герой осознаёт своё положение), что все его предыдущие поступки суть шаги по той же самой дороге, без единого отступления. Освободитель не может не освобождать, всё равно в каком масштабе. Свобода для школьного друга, для пацанов из тайного общества, для матери, для дурака-принца, для провинции, для страны, для общества, для планеты — всё это грани единой свободы: свободы воли.
Допускаю, что для того, чтобы опознать в сбивчивых рассуждениях мальчишки перед битвой Моление о чаше, нужны какие-то специальные познания. Но чуть позже все эти же рассуждения переводятся с «языка ангельского» на «человеческий», и там впрямую озвучено всё: как именно сын божий пойдёт в жертву и как разыграют в кости его одеяние. Только двое читателей открыто написали, что глава о смерти героя реально казалась последней, опа — а после неё ещё две... Тут всё тоже на месте: например, история Иисуса из Назарета не кончается с распятием :)
Ещё кто-то недоумевал, чего очередной «брат» хотел от героя, когда поймал его. А вот представьте себе, что вы тайком от санитаров устроили межмировую провокацию, и смущает только одно: а ну как боженька, на которого тут все ссылаются, действительно есть? Свидетельств за и против довольно много, но червячок сомнений точит, точит... И вот есть возможность получить наконец прямой ответ — да или нет, видит или не видит, покарает или не покарает? Можно не почитать бога, но верить в него, например, как «брат Бьянко»: суеверно и с ужасом. Страшиться гнева божьего, но не желать раскаяния. Забавно, что «брат Бьянко» получит ответ, а что не понял ответа — это уже его проблемы :)
Отдельно вызывала вопросы сцена с последним «братом»: мол, зачем вся эта фигня, никакого смысла в этом не видно. А ведь сцена тоже совершенно без метафор: кого ты убьёшь своей волей, Освободитель? Кого по твоей вине потеряет Творец — жену или сына? Как ещё обесценить акт спасения, если не заставить спасителя обрушить всё, что он сделал? «Брат Порпорино» знает архетип :) И вот тут стреляет ружьё, заряженное ещё давным-давно, за рамками текста, хотя его и показали в первом акте. Королеву-то очень не случайно зовут Мария...
Моралитэ: и мне всерьёз предлагают удалить эту «линию» из текста, и тогда всё станет понятнее :) Удалить хребет, и пусть рыбка плывёт дальше амёбкой :) Это уж как-нибудь без меня, и без того амёбных текстов у нас с избытком...