Нечто Не Новое о Галактических Ассенизаторах

     Не новое, ибо вылезает в блоги не в первый раз. Но я что-то выкидываю, что-то добавляю – под настроение. А сейчас настроение определено замечательной статьёй, посвящённой мифологическим мотивам в каноничных «Star Wars», они же эпизоды 4-6 – статья называется Замри, умри, воскресни, и она воистину прекрасна.

     А прекрасное имеет тенденцию возвращать к истокам. А истоки моего «Проклятия Звёздного Тигра» – это «Звёздные войны», и ничего не поделаешь. Да я и не пытался сей факт скрывать, напротив. Аннотация начинается со слов «Когда-то, много лет спустя, в одной совсем не далёкой галактике бушевали звёздные войны», хотя мне и поставили на вид, что с точки зрения грамматики «когда-то много лет спустя» – фу и неприемлемо. Ну вот так. А далее в тексте появится Хан Соло (нет, совсем не тот, о ком вы подумали, а вовсе даже та, и довольно симпатичная), а другая героиня (тоже симпатичная) скажет: «Всё началось с Дарта Вейдера».

     И будет права. Всё всегда начинается с Дарта Вейдера... но всегда завершается – жертвой Люка Скайуокера. Подвигом одного не очень-то типично-героического героя, а во многом обычного мальчишки – во имя любви.

     И конечно, на сию тему можно долго и нудно спорить. Можно утверждать, что он, напротив, абсолютно типичен и даже архетипичен, и в точности по Кэмпбеллу проходит свой Путь Героя. Можно трактовать образ Люка Скайуокера по-разному, иначе определять цель и смысл его поступков, а может, и подискутировать насчёт определений любви, жертвы и героизма.

     Но я сказал то, что сказал, имея в виду именно то, что чаще всего подразумевается в русском языке под этими понятиями.

     Однако говорить-то я намереваюсь не о перипетиях судеб этих сына и отца, а о совсем других людях, которые без Люка и Дарта Вейдера не появились бы. Или пришли бы позже. Или я меньше наделал бы ошибок, описывая их дела и характеры. Как знать.     

     Всё началось с вопроса, заданного в комментариях к «Звёздному Тигру». А дальше я мешаю новые слова, старые слова – суть-то одна. Мои герои, Люк и Вейдер – за двадцать с лишним лет я почти понял, как все они связаны, но открытия продолжаются…

     Лично я Ченселина не придумывал. То есть, если историю «рождения» Вила, Энтиса и сестрёнок я могу рассказать (и даже объяснить имена), то откуда взялся Ченселин Тарис, Луч Звезды – понятия не имею. В какой момент появился расплывчатый образ – помню; а вот как он стал именно таким… Вообще вся Звезда оказалась на редкость непослушной.

     Но Чен – особенно. Чен никогда от меня не зависел! Если бы он от меня зависел, то мирно был бы тихим младшим Лучиком в компании четверых суровых старших Лучей. Сидел бы скромненько и молчал, пока взрослые говорить не разрешат. По первоначальному плану ему полагалось проявить зачатки характера только при виде юного героя, который прибывает на некое судьбоносное испытание, где его тайно пытаются прикончить – отсылка к финальной сцене SW, где Император пытает Люка, тот корчится в муках и зовёт отца, а Вейдер долго тормозит, потом расчехляется и кидает Императора в шахту.

     А у меня была в голове картинка, где таких «императоров» – пятеро, но убить юного героя желает только один, и это будет Дункан Мак-Лауд, и кто он – лишь в этот миг перестаёт быть для читателя тайной. Как и для героя. А вот остальные четверо тупят (на самом деле они не тупят), затем самый младший из них подаёт голос – и переламывает ситуацию. Но этот акт свободомыслия даётся ему нелегко.

     А он вдруг решил быть совершенно другим человеком, и это совсем не тихий робкий мальчик… разве что напоказ.

     Самое забавное, что сцена будет ровно такая, как я задумывал, – если смотреть с точки зрения жертвы. Пятеро априори страшных Лучей, а потом один оказывается особенно страшным… и тут самый молодой и наименее страшный вдруг открывает рот, почтительно напоминает о законе и необходимости разобраться, пройдено испытание или нет, но сперва сделать перерыв и пойти пообедать, а парня запереть тут поблизости, благо есть куда. И хотя герой воспринимает это не как спасение, а как отсроченный приговор и растягивание пытки во времени, но Чен именно спасает его.

     При этом убедительно сохраняя мину «карманный Лучик Верховного». Младший, тихий, уважительный.

     Сестрёнки, где серьёзной и разумной является младшая, выдернуты из реальности. А я видел сценку: две сестры потеряли дом и вынуждены куда-то идти. Младшая рассудительна и верно ориентируется в вопросах света и тьмы; а старшая постепенно позволяет не очень светлым чувствам завладеть ею. В итоге они расходятся – одна в Свет, другая в лорды Вейдеры. По нашим временам – весьма банально. Но мне было интересно подловить это не совсем типичное добровольное распределение ролей: старшая позволяет младшей доминировать, слушается её.

     Правда, слушается только до определённого времени. Ну а как иначе развернуть драматическую историю? Книга интересна лишь тогда, когда там есть драма, надрыв, борьба, неясность… Тогда же родилось название «Путь к дому». Оно долгое время и было официальным названием – «Звёздный Тигр» появился позже.

     И буквально на днях мне подсказали – я не понимал сам – происхождение слова «вэй», обозначающего в моём мире сенситивов (местный аналог джедаев), которые здесь крайне значимы, делают кучу разных полезных дел, ментальных и не только, обеспечивают обществу стабильность и благоденствие, в общем, трудятся как пчёлки, – вот эти ребята зовутся чар-вэй. Или просто вэй (слово не склоняется). И за двадцать с лишним лет, пройденных с моими вэй от универа, отчаянных усилий заговорить по-английски и Звёздных Войн, – я так и не уловил связи между этим словом и названием «Путь к дому». А казалось бы, автор-то должен. Вэй и путь... элементарно, Ватсон. Да, Шерлок, вы гениальны.

     И вначале автор совершенно не знал, что произошло с домом, кто был врагом сестёр и с какой целью их преследовал. Был разговор, где маленькая девочка уговаривает почти взрослую девушку не давать волю гневу, – ну и в общем-то, всё.

     В итоге всё это я выбросил. Кроме взорванного дома и двух сестёр. А сами они стали совсем другие, как и упомянутый выше Ченселин. Он именно вэй, кстати. Там почти все герои такие.

     Совсем другая история – тоже из жизни… жизни троих студентов в маленькой лаборатории: двое юношей, один на три года старше другого, и девушка. Трое физиков со страстной любовью к фантастике во всех видах и её обсуждению, занятых общим проектом (серия измерений на одной установке требовала участия всех троих) – и по сути, это была та самая, воспетая в старых советских фильмах, идеализированная дружба единомышленников. Невзирая на столь любимую всеми проблему пола-потолка, троица и правда дружила, весело и спокойно делая одно общее дело.

     Вот тогда у меня (к тому моменту явно переевшего патетических фэнтезийных историй) и зародилась идея – написать тоже «фэнтезийную историю», но чтобы герои не вещали, а разговаривали, по дороге к цели не закатывали пафосные сцены у каждого пня, а чинили порванный рюкзак, обсуждали ночёвку и ужин, подшучивали друг над другом и рассказывали анекдоты… в общем, вели бы себя (невзирая на фэнтези) точно так же, как их современные ровесники – хотя бы студенты в их повседневной университетской жизни.

     … разумеется, потом всё вышло не так. Тот, кто по замыслу был преданным и очень благодарным другом – с первой же реплики стал хамить и показывать вовсе не мягкий характер. Та, кого я запланировал на роль не очень-то благовидную, упорно не желала в неё вписываться – и таки заставила несчастного автора сделать её не «миледи», а героиней… впрочем, образ знаменитой Миледи в мироощущении автора тоже претерпел тогда значительное изменение. Но больше всех удивил меня третий. Потихоньку, не очень заметно, из ожидаемо-Хорошего он… Но – молчу.

     В итоге у тех студентов я взял только имена в изменённом виде, а повседневности никакой не вышло — как и вообще привычного нам мира. А сам замысел – не забывайте, я тогда варился в атмосфере довольно классических историй: джедаи, маги, Кольцо Всевластья и всяческие разновидности космической и лесной фэнтези… в общем, хотелось мне, по натуре заядлому спорщику и отрицателю правил, всё сделать по-другому. Не просто по-другому, а по-умному. Тупо придать Свету явные черты концлагеря, сделать Тьму чуть ли не школой Героев, а чтоб было с кем драться, выдумать ещё одну Тьму, ну очень Тёмную, – нет. Этого мне было не надо, этого я нагляделся по самое немогу у Перумова.

     Мне хотелось оправдать главгероя. Того самого, всеми забитого и затюканного, Положительного Персонажа. Дело в том, что я не люблю Тьму. Однозначно. С другой стороны – Свет, который переполнен догматизмом, морализированием, тупостью, высокомерием, фарисейством и вообще устроен на манер тюрьмы: «шаг вправо, шаг влево – расстрел», – нетушки, спасибо за такой «свет». Чего же в нём светлого-то? Те же джедаи в SW меня просто умиляли… парню надо с мега-сильным Злодеем биться, галактику и друзей выручать – а возле него постоянно маячит светлое руководство, бубня под руку: «Дашь волю гневу – и тебя заберёт Тёмная сторона Силы!» – что, насколько я понимаю, сражаться никак не помогает, а совсем даже наоборот.

     Тогда и появилась идея Третьей стороны Силы – Огненной. Не Тьма (зло), не Свет (добро, но в бою малопригодное) – а Пламя. Оно же – путь Галактических Ассенизаторов.

     Люк Скайуокер – типичный галактический ассенизатор. Разгребатель чьего-то мусора, который за это получает только раны (от Тёмных), неодобрительное бурчанье (от Светлых, ибо ясен пень, пахнет не розами) и в качестве бонуса – радостное известие, что любимая девушка выходит замуж за любимого же друга. А вы чего хотели? Хотели роз и девушку – не шли бы в галактические ассенизаторы…

     Я пишу о людях Огня, о «душах как Пламя»… они – самые интересные. Они лучшие положительные герои, потому что они – изменчивы, неоднозначны, они живые. Они умеют вспыхивать, умеют убивать, умеют чувствовать гнев… но умеют и пропускать его через себя – и уходить от него. Они могут смотреть на труп врага с горечью, а не с торжеством… даже если горечь – не для убитого, а для самого себя. Они умеют по-настоящему любить – возлюбленных и друзей, семью, наставников и учеников, мужчин и женщин… но любовь Огня не превратится в мармеладный розовый сироп, где читатель захлебнётся и с облегчением кинется к Злодею, как к роднику в пустыне, запить чрезмерную сладость… Герой-Огонь сам будет родником… но вряд ли с водой. Он удивит: у водички окажется вкус хорошего виски, или шампанского, или… может, рома с колой, кто знает. Он непредсказуемый, от него всегда жди сюрприза.

     В том-то и прелесть Огня.

     А когда автор смакует сцену о беззащитном дитятке, спасённом Героем, и уже вообразил, как сие дитятко, проникшись благодарностью, вплоть до финала книги не сводит со спасителя обожающего взора, – не тут-то было. Дитятко-Огонь взирает на спасителя без всякого восторга и перестаёт язвить только в тем моменты, когда успевает вовремя прикусить язык (а Огонь обычно существо умное, потому успевает часто).

     А спаситель-Огонь вместо положенного ему типично-Героического простодушия (доходящего до кретинизма) тоже отнюдь не ясное озеро, а тихий омут… Но – молчу.

     … Вот так всё и начиналось.

     А вэй’Ченселина Тариса, Луча Звезды, там и в сюжете-то почти не было… равно как и ещё троих, кто с типичным для Огней напором влез в сюжет и нахально там обосновался – да не просто так, а в рядах главгероев. Ну и кое-кто из второстепенных Злодеев вдруг взял и проделал тот же финт ушами – от злодейства наотрез отказался и с ехидной ухмылочкой в сторону автора стал вполне так положительные дела творить. А вы как думали? Огни – они такие.

     Кое-что втемашное, или Реабилитация Вейдера