Росинант

Воспоминаний больше нет, есть странные напоминания о произошедшем. Пять лет назад, три года назад, год назад. Я как некромант собираю обратный фарш. Всех обратных людей в безусловно обратные события. А у времени есть вектор и больше ничего.

Вот так посмотришь вокруг и вдруг поймешь, что тебя сейчас вштырит. То ли с неба кипятком обольют, то ли из земли гейзер рванет. Высокочастотное излучение накрывает с головой, как одеяло. И появляется писк в ушах, как у нетопыря.

Телефон у наладчика я предусмотрительно взял. На всякий случай. Хорошо, что он согласился помочь мне с настройкой кокона. Сначала в минус, а потом в плюс, после контрольных замеров.

Вокруг полно людей бесконечно рассуждающих и безрассудных. А мастер пришел настоящий. Дотошный до тошноты. В таком плане он и лазил вокруг моего кокона целый час. А я не стал ждать, пока он разберется, что там к чему, и чтобы убить время активно тренировался. Взял пружинный эспандер и попытался его растянуть.

Ну что сказать? Растянуть-то я его растянул, но не до конца. В правой руке силы нет. В левой — немного есть. Поэтому, эспандер растягивался налево, а мастер считывал показания с кокона и что-то там считал и высчитывал. Я сменил восемь снарядов. От бутылки с водой до роликового массажера для спины.

И устал. И подумал, что раз я бессмертен, то буду жить не жрачкой единой, а в полном согласии с устремлениями души. Пока я жив, буду терпеть и барахтаться. Поэтому, поплелся на кухню и разогрел Гурьевскую кашу.

Ел я, молча, без всякого удовольствия, тщательно перетирая мысли и пищевой комок, раздумывая о своем. Дел — дохрена.

Голова гудела, сердце сбоило, каша не лезла в рот и не вылезала из головы. Синоптики обещали страшную грозу. Гроза задерживалась. Мастер копался во внутренностях кокона и уходить не спешил.

Я принял утреннюю порцию лекарств. Голову чуть отпустило. Хмурый мастер закрыл лючки, задвинул ящички и явно чем-то недовольный ушел. Я дозвонился до своего настройщика и стал ждать. Пришла полная, но довольно молодая медсестричка, я покорно прилег в кокон и сорок минут после этого меня щупали и гладили. И не сказал бы, что это было приятно. Терпеть можно и только.

Но все рано или поздно заканчивается. Закончилась и экзекуция. Кокон мой мастер перенастроил быстро.

Не знаю с чем это связано, но чем старше человек, тем медленнее он работает. Давно заметил. Я поблагодарил своего наладчика и не только словами. Грустно подумал, что эта внезапная проверка пробила солидную брешь в моих финансах. Но — на хорошее дело не жалко. И только я собрался заняться настоящим крафтовым фермерством, позвонил сын.

— Папа! Объясни мне — какого хера! Ты! Творишь!

— Что за наезд, сынок?

— Папа! Зачем тебе стопроцентная чувствительность? Ты можешь мне объяснить — на хера тебе это?

— Ты чего на отца орешь?! — возмутился я.

— Не переводи разговор, папа! Какого хера! Мне прислали распечатку, только что! Ты играл на ста процентах! Ты — долбо*б, папа? В гроб себя загнать хочешь?

— Та-ак! Стопэ, сынок! Я, наоборот, хочу восстановиться, а не угробиться! Да, риск есть, но риск есть всегда! Почитай про восстановление функций при стопроцентной чувствительности и пой... — сын меня перебил.

— Ё* так тудак! Так я и знал, что ты что-нибудь отмочишь! Я даже слов не на...

— Короче, я буду осторожен! Обещаю! И... — меня опять перебили.

— Нахрен мне твои обещания? Ну, на хрен? У тебя уже было две остановки сердца, куда еще? Ну, куда?

— Ладно, давай так. Не будет существенной динамики в течение месяца, я перейду на нормальный игровой режим, а пока — попробуем по-моему.

— ... ... ... если, еще хоть что-то! Хоть раз! ... ... ...

— Договорились! — Главное — это найти консенсус. А потом крепко его держать, чтоб никуда не дергался!

— Папа — ты натуральный псих! И не лечишься!

— Сынок, это не лечится... — сыронизировал я и криво улыбнулся сам себе.

— Хрен с тобой, папа, но, блин, не дай тебе бог! Пока...

— Пока, сынок, — но как обычно, сказал я это уже самому себе. Сильно сына расстроил, да. Но ничего. Перетерпит. Но — как же неудачно-то получилось!

Опытный, мастер мне попался, сука. Не зря он мне сразу не понравился. Дотошный. Въедливый. И дятел! Раз и настучал!

Ну и ладно. Все, что ни делается — к лучшему. В лучшем случае так, но, будем надеяться на хорошее. Так — правильно.

Солнце светило бодро. Настроение было дрянь. Самое время засучить рукава и немного поработать руками. Ну-с...

Через пару часов я успокоился. Прошелся как комбайн вокруг избушки, раскопал яблоню и пару соток земли. Трудовой порыв иссяк. Сейчас бы кваску холодненького. И пожевать чего. 

Даже чтобы просто напиться, нужно тащиться в деревню, к колодцу. Ни ведра, ни ковша, ни родника. Колодец выкопать что ли? Ну, выкопаю, а воду чем доставать? Лопатой? Или граблями? Фу-с... 

Пересиливая себя, связал метлу из особо крепкого курая, который даже не режется, а только перепиливается. Но метла из него должна получиться хорошая. Таким путем. Если все сложится, то у меня в руках будет инструмент. Вещь!

Ладно, че сидеть? Схожу. Попробую выпросить кусок хлеба и емкость для воды. Временно. Вчерашняя горбушка закончилась еще вчера. Бременские музыканты сожрали все подчистую.

Обошел избушку по кругу, тщательно высматривая пропущенное вчерашним осмотром имущество. Ведро или кружку. Ноль. Зато заметил, как на краю моего участка, за развалившимся жердевым забором, в густых зарослях конопли и дикого подсолнуха, кто-то шарахается, топчет мой урожай. Кто это такой, я не рассмотрел. Но, засунув серп за пояс и прихватив лопату, решительно двинулся в сторону нарушителя границы.

— Эй, ты, там! Это частная собственность, вообще-то! Слышишь? Ты, как там тебя, иди отсюда, нечего мой урожай топтать! Я кому сказал? Оглох, что ли? 

Есть там кто-то, есть! Затихарился и ни ку-ку. Лезть в эти кушири неохота. Там репейника полно. Еще пристанет.

— Эй ты, уходи по-хорошему! Или плати! Ты там уже на серебряную монету насидел! Выходи, говорю! 

И тут я вспомнил, что у меня есть дальнобойное оружие массового поражения, которое нужно испытать. Это — раз. Которое нафиг мне не нужно. Это — два. Заодно, можно проверить — не привиделось ли мне нарушение границы неопознанным субъектом. А если это курица или кошка — еще лучше. С товарищами поделюсь. Ну и рванул в пристройку. 

Взял глиняный горшочек, в который вчера по дурости заглянул и назад. Только круг дал по участку, чтоб не заметило это существо моего возвращения. Тихо-тихо, по тропке между зарослей сорняков, пригнувшись, стал я подбираться на дистанцию эффективной стрельбы. Жужжали назойливые насекомые, полуденное солнце стояло над головой и шпарило. От земли поднималось марево разогревшегося воздуха. 

Подкрался до нужного места. Надеюсь, я остался незамеченным. Чуть приподнявшись, я наметил место, в котором кто-то шебуршался в прошлый раз, широко размахнулся и...

Горшок полетел не туда, метров на пять в сторону от нужного места. Зато полетел по высокой дуге и мощно. Ну и ладно. Я быстро присел. Послышался глухой удар. Секунда тишины и...

Крик мне показался душераздирающим. Заросли ломало, словно там сидел медведь в засаде, а его пнули по яйцам. Медведя очень сильно припекло, рвало и корчило. Я тоже недовольно поморщился, когда и до меня докатилась волна этого амбрэ. Но я себя успокаивал тем, что, наконец, внутри появилось нужное чувство.

Чувство, которое приходит с годами, чувство, что все в этой жизни было не зря. Чувство, что ты воодушевлен, не в смысле настроя и настроения, а просто, тебя распирает от радости и осознания.

— А я ведь предупреждал... — проговорил я тихо и мерзенько захихикал.

— Твою мать... твою же мать... тьфу, блин... тьфу... урро-ю! Бэ-э-э...

В воздухе загудело. Загудело еще раз. И наступила тишина.

— Эй, хозяин, покажись! Не бойся. Спасибо за помощь! Я не кусаюсь!

Кричала явно женщина, а до этого ругался явно мужчина. Может быть, конечно, химической атаке подвергся чревовещатель, но что-то сомнительно. А, где наша не пропадала. Выйду, удостоверюсь.

Я поднялся и быстренько побежал по своим следочкам назад, к избушке. Взять второй горшочек. А как взял, так и вернулся с другой стороны к месту событий.

На дорожке, возле плетня, стояла прекрасная незнакомка. В кожаных штанах, тонкой рубашонке и изящном кожаном жилете. На голове копна роскошных зеленых волос и широкополая всепогодная шляпа в стиле Дикого Запада. На стройных ножках сапожки с небольшим каблучком и шнуровкой. Глаза карие с прозеленью, веселые и с легкой придурью.

Раса: человек

Имя: Тайка 

Класс: ведьмедица

Клан: Напрягайки

Физические данные:

Рост: 178 см

Масса тела: 49 кг

Социальный статус: ***

Игровые характеристики ***

Уровень: 39

Навыки: ***

— Еще раз — СПС. Не заметила я его. Хорошо спрятался, сученыш. Не люблю я быть должницей. — Подняв бровь, на меня она смотрела, как смотрят дети... Ох, и красивая... Как смотрят дети...

На плетне, метров двадцать левее, повисло тело в капюшоне. Этот, как его, ну из фильма, блин. Еретик! Хотя, нет, там другое слово. Неважно. В теле еретика торчали две стрелы с синим оперением, и он активно притворялся мертвым. Даже не дышал. Достоверно притворялся. По Станиславскому. Нужно будет придумать ему биографию. заслуги какие-нибудь дать. И мерзкие привычки. Подглядывать, подслушивать, стучать.

— Так, что я тебе должна буду за помощь? — Характер всегда себя проявит. 

Я на нее во всю глядел...

В осанке, в походке, в движении. Голос обманет, а манера покачивать бедрами и ходить сгорбившись, оттопыривая задок — нет. Ведьма. Но ядерно-магнитная женщина. С большим режиком на поясочке. Бедра крутые, лицо овальное, грудь есть. И помочь хочет. Зашибись. Нужно эту помогайку в постоянные подруги перевести. Мне помощница в тему.

— Воды наносить, дров нарубить, печку растопить, кашу сварить, покормить. Сделаешь и считай, что в расчете. — Быстро проговорил я, надеясь на Чудо. 

И ни хрена подобного. Чуда не случилось.

— Ахах... Нет, я не настолько тебя благодарна... — Ух, глазищи какие огромные. 

Блин, все как мне нравится. Что делать?

— Ладно, тогда придержи лошадь. — Решил я схохмить, чтобы разрядить атмосферу. 

Девушек нужно развлекать, чтобы они не успевали задумываться. Как задумается — все. Пиши — пропало. Нет, я понимаю, что все это, всего лишь, красивая картинка, но даже так, производит эта мадмуазель впечатление. Или, может, это адреналин шутки свои шутит со мной.

— Лошадь? Я? Придержать? Какую нафиг лошадь? — девушка заметно напряглась.

Что же здесь все такие нервные в этой игре? И шуток совсем не понимают. Может, просто не доходит? Нет должной концентрации внимания, то-сё? 

— Про лошадь пока забудь. Пошутил я. А вот, метлу — купи! Тебе ведь нужна метла, почти новая? Недорого отдам.

— Мне? Метла? С какой стати? — мадмуазель явно удивилась. 

Это куда лучше, чем напряг на ровном месте.

— Ты же ведьма, нет?! А ведьма без метлы, как чупа-чупс без палочки. Метла — нужна! Как без нее?

— Я? Чупа-чупс? Охренел, что ли, дядя? — женщина из любой фразы выделяет только самое привлекательное. Такие они, внимательные.

— Ну, а как же, заговоры, наговоры, приговоры, супчики из лягушек и помета летучих мышек? Хорошо, пусть ты не ведьма. Охотно верю! Я женщинам всегда верю! Но — женщинам без метлы, тоже, никак, нельзя. Это же оружие массового поражения! Как же ты будешь жить без метлы? Вот! Чтобы не было грустно — купи у меня метлу! У меня все по-честному. Без обмана.

— Ахаха... Ты — смешной! Мне — не надоть! — И смех у нее чудесный, звонкий, как колокольчик. 

— А двор мести? Купи. Хорошая метла, качественная, недорого. Только что связал.

— Не! Не надоть! 

 В каком ухе, *лять, звенит? В каждом. Что ты будешь делать! Прилетело.

— Слушай! А ты можешь колодец выкопать? Вот было бы здорово! Мне до зарезу колодец нужен! И ведро.

— Нет, я не буду копать тебе колодец. Юморист. Мы поступим по-другому. Я дам тебе свой контакт. А ты, если понадобиться моя помощь, дашь мне знать, окей? И я прилечу!

— Окей. 

Если девушка добровольно дает номер своего телефона, значит, она в вас заинтересована. И это — замечательно. Я получил от нее предложение. Пока просто предложение и стилизованное изображение руки. За сердце придется побороться. Пару сердечек я в ее глазах заработал.

— Скажи, а как ты его заметил? Ты же — зерушка. Никогда не слышала, чтобы зерушка высококровного стелсмэна запеленговать смогла. Это как, вообще?

— Случайно, — я стеснительно шаркнул ножкой в крестьянском лапте, — просто повезло немного.

Я давно заметил, что скромность меня украшает. Поэтому, я скромен в быту и легок в общении.

— Не хочешь говорить? Ну и хорошо. Держи свои секреты при себе. Досвидос, красавчик. — Слово «красавчик» она проговорила раздельно, с улыбкой превосходства. 

И ушла. А я поймал себя на том, что улыбаюсь. Эх, как не вовремя, однако. 

Тело, висевшее на плетне, исчезло. Истаяло. Вокруг плетня метров на десять все выгорело. Трава посуровела, побурела, а земля обуглилась. Но при этом, урона я своей бомбой не нанес никакого. Сообщений же не было. И это странно. 

Аккуратно пристроив горшок на место в пристройке, я все-таки решил прогуляться до колодца. 

— Во-вик! Во-вик! Выходи-и! Разговор есть! Во-вик!

Я уже пять минут горло деру перед усадьбой местного старосты. И только теперь наш бессменный руководитель соизволил снизойти, отворить калиточку.

— Чего тебе? — спросил он хмуро, недоброжелательно, словно я его разбудил неожиданно.

— Купи слона, Вовик! — жизнерадостно объявил я причину своего появления. Громко.

Меня оглядели всего. Неожиданно зло и пристально. Сильно были недовольны мной, поэтому, прожевав первые пару фраз губами и проглотив, рвущиеся из глотки, нехорошие слова, жестко предложили немедленно определиться:

— Давай так. Четко и по-существу вопроса! Без детских приколов!

— Что, Николай, потоптал офицерские яловые сапоги, а теперь на хозяйство страны тебя перебросили? — подколол я старосту, не удержался.

— Не твоя печаль! — отрезал Коля. 

Суровый мужик, полковник, как минимум. Узнаю я этот тон и командирские нотки.

— А чё здесь, а не в Крыму? Там же Рай на земле для отслуживших? Виноградик, персики, цветочки, море, чайки...

— И это — не твоя забота! Чего надо? 

— У меня два вопроса, Коля. И одно желание. С чего начать?

— С желания! — недовольно скривившись, буркнул Коля.

— Ага! — деланно обрадовался я. — Где тут у вас в полицаи записывают?

— Че-го-о? 

— Ну, сам посуди, Коль. Ты у нас — староста, так? Партизаны — в лесу сидят, шишку держат, так? С гестапо я только вчера имел удовольствие... И мы же здесь, все, дружно, обеспечиваем продовольственную безопасность Третьему Риму, пятому Рейху и хрен знает какой по счету Москве! Запиши меня в полицаи и дай повязку поносить. Отслужу! Верой и Правдой! Вот те крест!

— Шут гороховый! У тебя всё? У меня работа стоит!

— Нет, мне еще нужна емкость для переноса воды и что-нибудь на пожрать. Своего пока нет ничего, Коль. Ну, ты же знаешь! И еще, Коль, а как здесь с этим-самым? — и я показал секретный мужской жест, когда, словно пробку забиваешь в начатую бутылку с пивом.

— С чем, с этим? А, с этим... Да, как обычно. Сунул, вынул и пошел. — Коля пожал плечами и снисходительно улыбнулся мне. Как маленькому. Секретчик с секретиками! Какать нужно в горшок!

Типа, теперь он про меня кое-что интересное знает. Ну, пусть порадуется. Многие знания — дохренион печали.

— Сам пробовал или с чужих слов поёшь? — продолжал я свои расспросы придирчиво, пытливо заглядывая старосте в глаза.

Ну, появился у меня свой корыстный интерес с недавних пор. Красивая молодая женщина — мощный стимул для старого, покореженного мужчины. Если он не совсем еще дурак.

— Та, сам. Тьфу, блин. Оскоромился. — Колю слегка перекосило, словно хлебнул прокисшего рассола с будуна, и со дна его души поднялась вся, что ни на есть, муть.

— Оу! А чего?

— Та, ничего... В сети, вон, полно галосеров про это. Лезь и смотри. А если в двух словах, то удовольствие — так себе, ниже среднего. — Ух, ты... Точно — полковник. В лампасах так уже не рассуждают. Там таблетки принимают от деменции и склероза. По часам. И строго по расписанию Виагру.

— Странно. А почему так? — Это, действительно, очень странно.

— Потому! Тук-тук, тук-тук! Кто в теремочке живет? Кто у тебя в капсуле сосет? Это я — Нюша, твоя вакуумная присоска! Отдупляешь, клоун? — Коля опять с чего-то взял и разозлился.

И даже немного психанул. Кажется.

— Это понятно. Отдупляю, да. Но ощущения-то как? Похоже на настоящее или что? — продолжал я выпытывать сокровенное и впитывать ценный опыт попробовавших запретное.

— Задолбал ты меня. — Пожаловался неведомо кому Коля. — Похоже! Не похоже! Свинья на улетающего ёжа! Ощущения слегка запаздывают, понял, нет? Как сигнал со спутника во время трансляции футбола. Звучит, как помогите люди добрые. Но говорящая голова губами шепелявит в это время, да здравствует Единая Россия! Понял?

— Не совсем.

— Ну и хорошо. Остальное — сам! Так сказать, в процессе. Проще передернуть вне игры, чем во время виртосика чувствовать себя дебилом на подсосе. Но это — кому как, как говорится. Хочешь, чтоб тебя дрочили — тебя отдрочат так, что задница блестеть будет, как у кота яйца после вылизывания! Вольному — воля! Работать нужно, а не членом орехи щелкать! И нех*й тут языком молоть!

— Ладно, понятно... — Конечно, я думаю о любви, а не о ляськах-масяськах.

Но и о работе не забываю. Одно другому не помеха.

А думаю я о чувстве, подобному «свету в конце туннеля одиночества». У неё, допустим, первая, хотя вряд ли. А у него последняя (да простится и мне губительная страсть к трагикомедии и фарсу). Первая и последняя, обе на лжи, но всё равно одна из них — настоящая.

— За ладно здесь не подают! За ладно тебя любая виртлюшка пошлет к тете Мане дрова рубить, авторитет поднимать подъемным краном. А ты у нас сладострастный юноша, оказывается... — посмеяться надо мной решил наш староста, расслабиться, после напряженного разговора с соседом.

Ню-ню.

— Раньше, за плохие вести, вестнику башку рубили. Как в Турции. А ты меня, Коля, огорчил. Записывай в полицаи. Ставь на довольствие и адьё, товарисч. Пойду по деревне млеко и яйки шукать! Жрать охота, сил нет как!

Староста нашел для меня два рассохшихся ведра. Отдавал он их неохотно. Одно маленькое, а другое большое. С тем условием, что верну целые, когда своим имуществом разживусь. Куркуль! Ну и снеди мне насобирал. Яиц, огурцов, лучка. И даже шмат сала не пожалел. Пожелтевшего от старости и небольшого по размеру. Жмот!

Ну и хрен с ним, мне сойдет.

Не захотел формировать полицейский спецназ в деревне, выдай сухпай с довольствием! И зерна дай, чтобы кашку сварить, петуха накормить. Чё ты жмешься? Сыпь! Эх, Коля, нам ли жить в печали?! Сыпь, сыпь... не жалей! Чтобы не оскудела рука дающего...