Петушиная эротика
Автор: Итта Элиман(отредачено по просьбам трудящихся)
***
Окружающий Эрика мир заметно подобрел. Стал уютным и мягким как диван, и душистым как душистый горошек. Все превратилось в диван. Даже надраенный до блеска пол библиотечного коридора, даже стены, увешанные темными картинами, даже двери в читальный зал, и те оказались плюшевыми и податливыми. Он толкнул их крылом и влетел в обитель знаний.
Библиотечные шкафы сияли как горы на рассвете против солнечного света, выстроенные в ряды разношерстной просветительской армии книги слегка шевелились, толкая друг друга корешками в бока. "Меня, меня, выбери меня. Птица счастья завтрашнего…" Да нет, уже сегодняшнего дня. Паркет блестел как зимнее озеро. И по этому озеру, словно на крохотных конечках-каблуках, скользила к нему навстречу крошечная лодочка - Ализе. Дама строгая и тонкая как трость чопорного джентльмена. И костюм у нее был мышиный, а чулочки - телесные. Гладко зачесанные на затылке волосы уложены в строгий пучек. Очки. Тонкие алые губы. Идеальная осанка. Идеальная дикция. Эрик распахнул крылья и вытянул шею.
Ализе определенно была дама незаурядная. Из разряда тихих книжных мышек, у которых и в душе, и в декольте прятались весьма привлекательные предложения. Он всегда от нее млел совершенно необычным образом. Не мужским и даже не мальчишеским, а каким-то ребяческим млением. Как млеют от женщин десятилетние мальчики, не знающие еще ни о чем таком, и не подозревающие за этим обожанием ничего больше, чем просто сладкая патока на сердце.
В эту встречу, впоследствии обозначенную участниками событий, как Час Петуха, Ализе увиделась Эрику куклой. Местами мягкой, диванной, местами фарфоровой. Но куклой. И ему искренне и совершенно простодушно захотелось сделать с ней то, что всегда хочется сделать с куклами - а именно - раздеть.
- Библиотека не работает. Прием товара! - сказала Ализе, и ее светлый взор пристрастно оглядел необычного гостя.
- Я как раз по этому вопросу, мадам. Позвольте ручку, - Эрик-петух склонился, поймал фарфоровую ручку и ткнулся в нее клювом. - Куда прикажете складывать эээ… мим... Товар…
- Идемте, я покажу. У вас маскарад?
- У нас ад, - следуя за дамой, парировал Эрик.
Они спустились на пролет ниже, в книгохранилище. Ализе открыла двери ключом, но не впустила юного петуха. Встала на пороге, строго хлопая водянистыми глазами стареющей принцессы.
- Я тебя знаю? Голос знаком и… рост… да, уникальная сборка… ты тот, кто весь год, каждый день после занятий сидит у окна с книгой. Тот, кто прочитал почти оба шкафа по истории и тот, кто записывается в зал артефактов сразу, едва отбудет там день? Неудивительно, что именно тебя прислали с книгами посередине лета. Сейчас вспомню … Травинский! Симпатичная такая фамилия. И вообще… сними маску… ты же красивый!
- Да мадам, я Травинский. И я красивый .. Но маска, увы, не снимается... Я бы рад. Рад бы ее снять. Но...
- Хитрюга, - Ализе чуть поджала красные губы. - Ну ладно. Сюда носи книги… я буду ждать здесь.
"Ну ты подумай! - Эрик почувствовал укол ровнехонько под хвостом. - Какова библиотечная курочка!" Он знал ее и общался с ней весь учебный год, умел смотреть ей в глаза взглядом ручного щенка с теплым носиком и шелковыми ушами. А она, подлюка, запомнила не его, а Эмиля. Словно даже не потрудились понять по записям, что их двое, и общего у них - только расцветка оперения. Да и то… Ну и пусть думает, что он Эмиль. Даже смешно. Даже забавно!
- А хотите немного полетать, мадам Ализе? - щедро предложил Эрик-петух. - Книги ведь могут и подождать. Книгам все равно. А мы не вправе упустить такой момент...
Ализе сделала шаг, впуская юношу в кладовую.
Эрик, слегка махнув крыльями, подхватил даму на руки. Она оказалась тяжелая. Такая маленькая и такая тяжелая. Ясное дело - фарфор.
"Экая курочка… юбочка, блузочка," - подумалось ему.
Ее короткие теплые ручки не были против оказаться заломленными за спину, а шея и область ниже - быть исклеванными судьбоносным клювом.
Мягкий диван из книжных стопок. Старые газеты. Это был очень старинный, умный диван. Как раз такой, чтобы на нем устроиться.
Весь учебный год библиотекарша Ализе с интересом поглядывала на этого высокого красивого мальчика, что сидел у окна осенью, зимой и весной. Ее фантазия, конечно, никак не целилась на петушиный облик и натиск, скорее на робкие соития между стеллажами со стеснительным, но охваченным страстью и не устоявшим перед ее красотой умным и воспитанным студентом. Реальность предложила ей совершенно сюрреалистичный сюжет. Но она не имела ничего против "Похождения маркиза де Сада."
Во всем ее теле появилась приятная гуттаперчивость, управляемость, кукольные глазки закатились, кукольные ножки подогнулись, спинка выгнулась навстречу неизбежному визиту юноши в петушином костюме.
Кокоча и шурша, человек-петух перевернул даму лицом к потолку, снял с нее очки, вытащил шпильки, растрепал волосы, изучил закатившиеся глазки и принялся ее раздевать, откусывая клювом по пуговичке.
Дама сбивчиво дышала и подставляла грудь. Дама прижималась к юноше и просила ласки. И, видит Солнце, она все бы получила сполна. В какой-нибудь другой день. Не сегодня. Эрик отчаянно сбивался с привычной учебной программы, полученной в классе куртизанки Виолы. Все шло ужасно. Его новое птичье нутро противилось телячьим нежностям, а главная жила Эрика Травинского, талантливого поэта и музыканта, столичной Пастушки и отличного ловеласа, позорно и досадно не реагировала на происходящее.
Он чуял в себе совсем незнакомые желания. Ему хотелось трепать ей юбки, тянуть за волосы, мять, топтать ногами и клевать нежную плоть до крови… Никогда прежде, будь проклят тот садист Брешер, Эрику не хотелось таких ужасных вещей.
Вяло помяв и слегка поклевав флегматичные соски и гладкие щеки, юноша, увы, так и не добился желаемого. Это был позор и фиаско, провал, равный… не равный ничему, вообще ничему…
Все, чего он хотел - встать на даму ногами, потоптаться на ней подобно настоящему петуху.
Плюшевый диванный мир очень к этому располагал. К такому приятному топтанию… Словно прыжки на батуте, словно свежее сено в сарае, словно перина… вверх вниз, вверх вниз…
Он закрыл глаза и великое воображение поэта милостиво спасло его почти убитую честь. Жила ожила. Эрик хлопотливо перевернул даму, скатал под себя как улитку, и навалился, бия крыльями, обхватывая ими, и страстно тыкая клювом в ее птичьи лопатки и крашеный растрепанный затылок.
Задок ее приподнялся, надеясь… И Эрик уже вознамерился овладеть библиотекаршей совершенно по-петушиному, буквально сидя на курочке сверху, когда обнаружил, что у штанов нет застежки.
- Сейчас сейчас, кококо… - сознание его сладко плыло. - Мадам… сей момент…
Ализе благородно не стала устраивать сцен. Она вернула себе достойное положение и постаралась помочь Эрику избавится от костюма, ну или хотя бы от штанов.
- Ничего не понимаю. Как ты вообще его надел? Тут нет ни замка, ни пуговиц. Словно ты в этом родился. Сейчас попробуем разрезать. Тут где-то был нож для резки бумаги…
- Не-не-не, - Эрик в ужасе выставил руки вперед, памятуя о том, как приросла к его лицу маска. - Только не нож!!! Нож и петух - что может быть ужаснее такого дуэта?! В любом случае, мадам, не стоит забывать про мой клюв.
Вскоре он обнаружил себя лежащим на старых газетах, с раскинутыми ножницами руками и ногами.
"Мда, - думал Эрик-петух неопределенно. - Была еще одна интересная книга. Как раз из тех, что надежно прятались от них с Эмилем, а потому оказывались куда интереснее прочих.
"Все, что не о сексе - о деньгах, но только секс - о власти, и только о власти."
Он лежал на куче книг и газет, ощущая, как вместе с новым любовным опытом у него пробиваются петушиные когти, вырастают прямо из старых дедушкиных ботинок, прорывая насквозь их ветхую пыльную кожу.
- А хочешь, я пущу тебя сегодня в зал артефактов? - застегивая блузку, сказала румяная Ализе. Ее голосу вернулись строгость, а идеальная дикция приятно погладила Эрика по ушам. - Сейчас каникулы. Никто не узнает. А с господином Брешером я договорюсь…
- Брешером!!! - завопил Эрик и сел. Петушиные когти правой ноги больно вонзились в петушиные когти левой.
Эпизод из главы "Люди-петухи"
(Все, глава готова, утром выложу)