Об африканско-британском литературном Нобеле и идентичности

Те, кто любит современную зарубежную литературу, наверняка знают о феномене так называемой «литературы постколониализма» и о том, что с девяностых годов прошлого века в Великобритании и других странах Европы началось победное шествие «других авторов». «Другие» — это писатели-эмигранты, люди, которые из-за неких политических потрясений были вынуждены покинуть историческую родину и перебраться на негостеприимную чужбину, просто чтобы не умереть от пули либо голода. Индия, Пакистан, Египет, ОАЭ, страны Африки и так далее — география «других авторов» достаточно обширна и разнообразна, но объединяет их всех одна тема — тема оставленной родины, ее прошлого, настоящего и будущего.

И поэтому вручение Нобелевской премии по литературе 2021 года выходцу из Занзибара, нынешнему профессору английской литературы Абдул Разаку Гурне было вопросом времени. Он не в первый раз попал в поле зрения критиков, например, роман Гурны «Рай» о влиянии европейских колонизаторов на раздел и разгром его страны был номинирован на ряд престижных европейских литпремий. Роман «Посмертие» вошел в шорт-лист Премии Оруэлла 2021 года в области политической фантастики и в лонг-лист Премии Вальтера Скотта в области исторической фантастики.

Писатель уважаем в Европе и США, его лекции стабильно посещают студенты, к его мнению прислушиваются и коллеги, и обыкновенные читатели. Формулировка премии — «за бескомпромиссное и сострадательное проникновение в последствия колониализма и судьбу беженцев в пропасти между культурами и континентами».

Но как только в СМИ появилась новость о предстоящем вручении писателю премии, на той самой исторической родине лауреата возник вопрос о его национальной идентичности. Казалось бы, а почему? Человек же пишет о Танзании, о ее проблемах и жителях.

А потому, хором сказали молодые и не очень молодые танзанийцы, что на минуточку, Гурна уехал из страны аж в середине 60-х годов прошлого века, и все это время он жил среди чужих, писал не на суахили, а на их английском языке, и вообще — с чего бы нам считать его своим национальным писателем? Да, он завоевал солидную премию, это замечательно, мы рады и все такое, но... как-то к радости примешивается оттенок непонимания. И да, его книги сложно достать в наших книжных магазинах, продаются они плохо, в отличие от произведений авторов, которые остались в стране и преспокойно пишут все о тех же родимых жирафах и огненных закатах, но мы, конечно, теперь их закажем и переведем на родной суахили. О чем речь.

В свою очередь, кое-кто в Великобритании, поздравив Гурну с победой, задался вопросом: почему наградили условно английского, а на самом деле африканского автора, а не кого-либо из достойных потомков англосаксов? Но поскольку сейчас считается неприличным говорить об этом в широких кругах, повестка и все такое, обсуждение ушло в личные чаты, а то мало ли что. И мало ли зачем и с кем.

С нетерпением жду перевода романов Гурны на русский (лишь бы не испохабили, тьфу-тьфу), потому как читать об Африке как любила, так и люблю, а поднявшийся крик «ты свой среди чужих, чужой среди своих» мне очень сильно напоминает споры о том, кто такие русские писатели-эмигранты, «наши» или «не наши», и если «наши», то на сколько долей процента :)

Всем отличного настроения и бодрости, друзья