Как издательства работают с рукописями

Перепост статьи с паблика «Ты вправду это написал?» (ВК)

Автор: Александр Петров, литературный редактор

Наверное, многие начинающие писатели, не знакомые с издательской кухней, представляют, что рукописи в издательстве рассматривают как-то так: редактор с умным лицом сидит в кабинете в окружении стеллажей с книгами и вдумчиво читает машинописные листки. «Хемингуэй... Фицджеральд... А это у нас кто? Томас Вулф? Он чертовски неплох, впрочем, многое надо переделать». Но на самом деле всё совершенно не так.

На самом деле свой путь рукопись (дальше я буду называть рукописью любой присылаемый писателями текст, хоть на бумаге, хоть в электронной форме) начинает в самотёке — потоке поступающей в издательство корреспонденции. Этот поток многоводен: если в наше маленькое издательство приходило в день по нескольку десятков текстов, можно представить, что творится в каком-нибудь «Эксмо». Этот поток к тому же довольно мутен. На 49,5 процента он состоит из спама. Авторы, отчаявшиеся получить положительный ответ цивилизованным способом, прибегают к веерной рассылке: шлют свои творения куда только можно. Вы публикуете интеллектуальную фантастику? Отлично! Вот вам пять трудов по народной медицине, сборник душеспасительной поэзии, дюжина философских эссе и трагическая повесть о том, как Дамблдор соблазнял Аргуса Филча. Письма с просьбой рассмотреть и опубликовать мне присылали не только в издательство, но и на литературные конкурсы и романные семинары. Автору одного такого письма я ответил: мол, семинар — это учебное мероприятие, туда надо ехать и неделю сидеть за партой, — а он мне: «Писать я и так умею, мне бы напечататься».

Ещё на 49,5 процента самотёк состоит из беспомощных, постыдных, ни для чего не пригодных графоманских поделок. Достаточно поработать с ними неделю — и начинаешь, как недавно совершенно верно заметила Оля, смотреть на любого автора с подозрением. Именно так. В первый день, конечно, это всё кажется очень смешным, и во второй день ещё иногда хихикаешь, а потом на смену веселью приходит брезгливость пополам со злостью; с какого-то момента начинаешь подозревать, что все эти люди покушаются на твой рассудок не просто так, а по сговору. Лично я продержался на самотёке месяц, потом не выдержал, и мы нашли рецензента.

Рецензентам — людям, которые в издательствах работают с поступающими рукописями, — как и всем, кто выполняет низкоквалифицированную грязную работу, платят мало, и потому у них нет никакого интереса во что бы то ни было вникать. Единственное, что от них требуется, — отобрать какой-то небольшой процент текстов, соответствующих чётко заданным критериям, и, сопроводив краткой запиской (так называемой внутренней рецензией), отправить выше — в редакцию. Если вы думаете, что нужно прочитать хотя бы четверть книги, чтобы написать рецензию, — вы ошибаетесь. Первые две страницы, потом можно прокрутить, заглянуть в середину, и всё. Десять минут на рукопись. Ибо рукописей много, платят мало, а психическое здоровье бесценно.

Вы ведь уже поняли, что на этапе фильтрации самотёка вопрос о гениальности текста или хотя бы о его коммерческом потенциале не стоит? Имеет значение только то, соответствует ли он определённым критериям. Неплохой текст может отправиться в корзину из-за пары ошибок или корявостей на первой странице, из-за неправильно оформленного синопсиса (как? вы не знаете, что такое синопсис?) или просто случайно. И нужно иметь в виду ещё такой момент: если рецензент будет пропускать слишком много откровенного хлама, его уволят, поэтому ему лучше перебдеть, чем недобдеть.

После рецензентов тексты — малая часть самотёка, но всё равно слишком большое количество, чтобы можно было напечатать, — попадают на рассмотрение в редакцию. В разных издательствах процесс устроен по-разному: где-то, наверное, ещё есть редсоветы, где-то отбором занимается завредакцией или отдельные ответреды, но, так или иначе, на данном этапе отсеивается процентов семьдесят того, что отобрали рецензенты. И кто бы ни рассматривал рукопись, это всегда медленно: несколько месяцев, полгода, даже год — нормальный срок.

Нельзя сказать, что редакторы читают рукописи более внимательно, чем рецензенты, просто они работают с немного более качественным материалом, имеют другие задачи и сознают свою ответственность. Подготовить и напечатать книгу стоит от ста пятидесяти тысяч рублей до полумиллиона, это слишком большие деньги, чтобы можно было ухнуть их абы куда в надежде на успех. Издательство — коммерческая структура, оно заинтересовано в стабильной прибыли. А стабильнее всего продаются тексты-середнячки — максимально похожие на десятки других неплохо продающихся книг, чётко ложащиеся в рамки существующих серий. В редакциях ищут преимущественно такое. Выдающиеся тексты по определению не похожи ни на что другое, и никто заранее не скажет, выстрелят они или провалятся. Скорее всего, провалятся. Поэтому, если вы сознательно пишете что-то нестандартное, будьте готовы год за годом получать отказы.

Вообще причиной отказа может стать любая мелочь. Например, мне случалось отвечать: «Извините, ваш текст нам не подходит», — только потому, что автор по переписке показался мне тяжёлым в общении. Для писателя публикация — это, возможно, главное событие всей жизни. Для редактора — просто работа, довольно долгая и трудная, и вполне объяснимо его нежелание ближайшие полгода-год иметь дело с человеком, склонным к скандалам, истерикам и экстравагантным выходкам.

Есть и ещё одна важная вещь, связанная с сотрудничеством и определяющая, возьмут в итоге текст или не возьмут. «Рукопись нам очень понравилась, но...» Но — да, её нужно переделать. Полностью изменить структуру. Дописать две главы. Выкинуть три главы. Перенести действие в магический лес. Сделать главного героя брутальным спецназовцем. Вычеркнуть все упоминания вашего тренингового центра. Адаптировать книгу под определённую серию или жанр. И так далее. Тут автор имеет полное право отказаться — но с пониманием, что и издательство имеет полное право ему отказать.

Среди неопытных писателей распространено заблуждение, будто издательства кому-то что-то должны — если не юридически, то в моральном смысле слова. Вы тоже считаете, что издательства выполняют некую миссию — ну, там, несут культуру в массы, дают шанс гениям? Бросьте. Миссия иногда бывает у маленьких издательств, которые, прежде чем разориться, успевают напечатать полдюжины книжек принт-он-деманд. Крупные и средние — это типичные коммерческие организации, которые производят продукт для массового потребления. И они ничего не должны гражданам, считающим себя авторами, — по крайней мере, до тех пор, пока не подпишут договор. Именно поэтому они не торопятся ничего подписывать, не обговорив все значимые для себя условия.

Если текст приняли на уровне редакции, он должен быть утверждён на самом верху — главным редактором. Но и это не означает, что рукопись сразу отдадут в производство. После утверждения она попадает в так называемый редакционный портфель и может лежать там годами в ожидании того момента, когда... Впрочем, это уже совсем другая история.

Тут вы, наверное, спросите: «Так кто же решает, гениален автор или нет?» Вот что я вам скажу: это решает не издатель, это решают не критики и даже не читатели (ведь наиболее массовая литература обычно посредственного качества). Гениален автор или нет — тут я не открою никаких америк — решает время. Все знают Пушкина, да? Но мало кто сегодня помнит Матвея Комарова. А ведь он печатался стотысячными тиражами, которых у Пушкина при жизни никогда не бывало.