Помнится, когда...

...Слепые поводыри вышли отдельной книгой, встретились мы со Львом Вершининым на каком-то коне.

— С кого Сергея Самсоныча писал? — с ходу спросил он.

— С тебя, Лёва, — честно ответил я.

И вице-мэр города Одессы величественно кивнул лысеющей ото лба головой. Скобочка усов поджалась в удовлетворённой улыбке.

На самом деле у Лёвы я позаимствовал лишь сицилийскую внешность. В остальном характер Сергея Самсоновича лепился из черт, свойственных главам тогдашних финансовых пирамид. Одного я знал лично (работал у него оператором компьютерной вёрстки), о других рассказывал мне Сергей Синякин, время от времени отправлявший их на скамью подсудимых.

А характер Лёвы Вершинина в более или менее полной мере мне удалось отобразить лишь в повести Лечиться будем. Практически все проказы доктора Безуглова — Лёвины. Хотя нет, не все. Многие его проделки в текст не вошли — слишком уж были невероятны.

Без чего нельзя построить дом? Правильно, без мата. Без чего нельзя написать повесть? Разумеется, без истерики. Ну и без мата тоже… Первая истерика в "Поводырях" накрыла меня, когда выяснилось, что переход из мира в мир не выстроен по времени суток. Тут ночь — там день, тут день — там ночь. А я этого поначалу не учёл…

— Да кто это заметит? — урезонивал меня Синякин.

— Я же заметил!

Слепые поводыри были на грани останова. Чуть было совсем не бросил. Слава богу, выкрутился: кое-какие эпизоды переписал в режиме утро-вечер, кое-где ушёл в ноктюрн. Между прочим, погрузить сцену в темноту (так, чтобы читатель ни на миг об этом не забывал) — штука весьма непростая. Помню, работал я над романом Раздолбаи космоса, дал прочесть отрывок сыну. Тот сказал:

— У тебя же тут ночью дело происходит. А такое впечатление, что днём.

Тоже пришлось переписывать.

Ну и стишок в довесок:

ПРОЗА

Убить героя — значит пощадить.

Заметьте: чем талантливей прозаик,

тем он героя медленней пронзает

событьями, затем чтоб ощутить

в подробностях и боль его, и трепет.

Так вот: дышу надеждою простой,

что жизнь мою задумывал и лепит

не Достоевский. Даже не Толстой.

2000