Понятие «справедливость» в романе Часть 1

Понятие «справедливость» в романе 

или кровожадность читателей

«Для меня Воланд скорее карающий меч, потому что все, кто пострадал от него, совсем не добродетельны. Причём каждому воздано в соответствии с проступком».

Виктория Давыдова

«Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей. Наиболее чист Иванушка, но по сравнению с другими ему и достаётся куда меньше».

RhiSh

Столкновение с недавних пор с мнениями читателей о содержании и героях романа «Мастер и Маргарита» вызывало удивление: откуда они всему этому понабрались? В советские времена я, к счастью, не сталкивался ни в школе, ни в кругу друзей и знакомых с литературоведческими разборами романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Лишь в последнее время обратил внимание на них благодаря передачам Давида Эйдельмана и лекциям Андрея Кураева, Дмитрия Першина, Александра Ужанкова, Евгения Яблокова, Мусы Гаджиева, Георгия Цеплакова. Но, похоже, ответ на мое недоумение дали школьные учебники. Я полагаю, что профессиональных филологов, знакомых с творчеством советских писателей из вузовских учебников, их гораздо меньше, чем учащихся, прошедших школьный курс русской литературы. В главах о романе «Мастер и Маргарита» я встретил те мнения, ранее удивившие меня, которые так странно характеризовали героев и раскрывали понятия «свобода», «справедливость», «милосердие» и т.д. Тем не менее, поражает кровожадность читателей и их готовность согласиться с оправданием произвола нечистой силы в Москве ради, как им представляли в учебниках, восстановления справедливости. Но, что самое удивительное, множество читателей с этим полностью соглашаются. В результате такие читатели и литературоведы пытаются убедить оставшееся меньшинство, что в романе Воланд и члены его свиты справедливо наказывают виновных и тем восстанавливают правду и творят добро.

«...Так кто ж ты, наконец?

— Я — часть той силы,

что вечно хочет

зла и вечно совершает благо».

Гете. «Фауст»

«Но мы ведь видим этих персонажей. Точнее, видим людей. <…> Мы видим, что люди они пакостные. Берут взятки, врут как дышат, плюют на всех, кроме себя любимых». «Лиходеев и Варенуха — люди весьма неприятные…»

Так и заявляют, что поделом всем этим грешникам. Хорошего человека ведь не накажут. А раз наказали, то всем же очевидно, что он несусветный злодей. «Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей». «Лиходеев и Варенуха — люди весьма неприятные, и считать, что свита чисто случайно нарисовалась рядом именно с ними — как-то наивно».

Следует ли таким заявителям верить? Правильно, нет. За их словами могут скрываться два явления.

Во-первых, нежелание справедливого разбирательства и наказания и тем восстановления правды, а тайное, но всепоглощающее, намерение установления собственной диктатуры или кривды. Ведь диктатура — это власть, т.е. возможность использовать насилие в отношении других, не ограничивая себя никаким законом или правилом, т.е. совершенно произвольная или находящаяся в полной зависимости от вкусов и взглядов диктатора. Всех злодеев на дыбу! Всех без исключения. Всем рубить головы на плахе! Мы вам покажем, как зло творить. Мы вас научим правду любить. После смерти.

Или же, во-вторых, слабость критического мышления, которое, по-видимому, позволяет вырываться наружу до культурной кровожадности и таким же представлениям о готовности на все ради восстановления правды и справедливости любым путем. Хотя согласие принять принцип «цель оправдывает средства» звучит диссонансом из уст тех же лиц, кто подвергает критике репрессии в СССР, например, тридцатых годов.

Рассмотрим же подробно истории всех жертв в романе и насколько их «виновность» соответствует «наказанию».

Часть 1. Литераторы

Берлиоз

Михаил Александрович в рамках романа совершил два «преступления».

О первом рассказывается в главе 13-й («Явление героя»). Как редактор толстого художественного журнала отклонил публикацию романа мастера о Понтии Пилате. Основанием отказа послужило его убеждение, что «Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф». А мастер совершил ту же ошибку, что позже сделает поэт Иван Бездомный. «<…> Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж». И у мастера в романе Иешуа Га-Ноцри тоже был изображен живым человеком, а никаким не мифом.

Второе «преступление» описано в главе 3-й («Седьмое доказательство») и заключалось в том, что Берлиоз был последователен в своих взглядах и «доказательство» Воланда как свидетельство очевидца Михаила Александровича не убедил.

«— Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно не совпадает с евангельскими рассказами».

Тогда дьявол представил «седьмое доказательство» существования бога, а заодно и себя самого. Изобразив сумасшествие, Воланд подтолкнул Берлиоза к действию, закончившемуся для Михаила Александровича гибелью под колесами трамвая.

«— А я только что сию минуту приехал в Москву, — растерянно ответил профессор, и тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый — пуст, черен и мертв.

«Вот тебе все и объяснилось! — подумал Берлиоз в смятении, — приехал сумасшедший немец или только что спятил на Патриарших. Вот так история!» <…>

План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха».

Таким образом, отказ в публикации романа мастера и неверие в бога и дьявола являются достаточными основаниями для смерти? С гибелью Берлиоза справедливость восстановлена? Если да, то она должна быть кровожадной богиней, для умиротворения которой без кровавой жертвы не обойтись.

Бездомный

Иван Николаевич имел на своем счету три «прегрешения». Поэт был, как и редактор, атеистом, поэтому тоже не верил ни в бога[1], ни в дьявола[2]. Дерзил Воланду[3]. А после гибели Берлиоза попытался задержать иностранного консультанта, подозревая его в причастности к трагической смерти Михаила Александровича[4]. Конечно, действия Бездомного можно охарактеризовать как безрассудные, он не понимал, с кем имеет дело. Тем не менее, настойчивые попытки задержать иностранного консультанта отдают поэту честь. Иван Николаевич не струсил, а пытался схватить подозреваемого. Правда, неудачно.

Таким образом, оба литератора пострадали за свои атеистические убеждения. Подобные взгляды преследовались раньше в Российской империи. В «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» от 15 августа 1845 года за выход из православия была предусмотрена ответственность в виде каторги сроком от восьми до десяти лет. Учитывая последствия для редактора, за такое спустя сто лет, каторга представляется еще гуманным наказанием по сравнению со смертной казнью. А помещение за взгляды в психиатрическую лечебницу будут практиковать в СССР спустя тридцать лет. Поэтому наказание литераторов нельзя назвать ни соразмерным их «преступлениям», ни тем более справедливым. Согласно определению, произведенное «наказание» Михаила Берлиоза и Ивана Бездомного за атеизм и одобрение такой им кары со стороны читателей и литературоведов будет проявлением открытого мракобесия[5].

«…цепочку событие-событие можно трактовать не как причина-следствие, а как предлог-действие, где действие является ответом не на предлог, а на ряд событий, где предлог — далеко не самый значимый. Он предлог и есть». (RhiSh)

Хорошо, давайте согласимся, что атеизм литераторов был только предлогом для "наказания" со стороны Воланда.

Тогда Берлиоз мог быть «покаран», лишь за отказ от публикации романа мастера о Понтии Пилате в толстом литературном журнале, редактором которого Михаил Александрович являлся. Получается, что смертная казнь Берлиозу будет «справедливой» за отказ от публикации. А не чрезмерное ли «наказание»? Даже если редактор неправ и роман замечателен, он сам определяет направление журнала (редакционную политику) и не обязан публиковать все, что ему присылают. Да, это может быть огорчительно для авторов, но у каждого редактора есть такое право. Утверждая иное, мы отказываем любому руководителю художественного журнала в свободе выбора и принятии решения, даже если оно и ошибочное.

А что «инкриминируем» Бездомному — дерзость или попытку задержать Воланда? Получается, что достаточно надерзить или попытаться задержать подозреваемого в правонарушении, чтобы справедливым наказанием стало считаться попадание в психиатрическую клинику? Именно не чрезмерным, а вот максимально справедливым и заслуженным?

[1] «— Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? — спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

— Нет, вы не ослышались, — учтиво ответил Берлиоз, — именно это я и говорил. <…>

— А вы соглашались с вашим собеседником? — осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному.

— На все сто! — подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально». (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

[2] «— А дьявола тоже нет? — вдруг весело осведомился больной у Ивана Николаевича.

— И дьявола...» (Глава 3-я «Седьмое доказательство»)

[3] «— Подсолнечное масло здесь вот при чем, — вдруг заговорил Бездомный, очевидно, решив объявить незванному собеседнику войну, — вам не приходилось, гражданин, бывать когда-нибудь в лечебнице для душевнобольных?» (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными»)

[4] «Иван почувствовал, что теряется. Задыхаясь, он обратился к регенту:

— Эй, гражданин, помогите задержать преступника! Вы обязаны это сделать!» (Глава 4-я «Погоня»)

[5]Мракобесие — враждебное отношение к просвещению, науке и прогрессу.

Часть 2. Лиходеев и Варенуха

См.: Зачем накручивать сложности — и в то же время всё опрощать и сводить к примитиву?

https://author.today/post/231377