И снова о славянской мифологии

Только теперь о той ее части, которая, как пресловутый айсберг, скрыта под водой. Как, наверное, нетрудно догадаться, почти вся она хранится в дебрях устной, христианско-языческой традиции, деревенского фольклора, где такого намешано, что сам венгерский ёрдёг (кстати, это о нем) ногу сломит. Туда я, признаться, сую нос только иногда (это уже, наверное, тлетворное влияние училища, где ужасно занудная преподавательница отбила у меня тягу к родному фольклору), но каждый раз приятно удивляюсь: ух ты! Ничего себе святой, который волков на волю выпускает! Ничего себе традиция водку в кабаке пить и мужей доской для прядения бить! Пожалуй, я многое в жизни упустила!  

Вот и про рябиновую ночь до знакомства с изумительным, певуче-лиричным рассказом-миниатюрой Влады Дятловой я ничегошеньки не знала. Влада, кстати, тоже почти ничего не объясняет, позволяя фантазии читателя дорисовывать трактовки на свой вкус и усмотрение. Ну и, думаю, их можно действительно видеть разными, потому что первой всем в голову, конечно же, приходит связь с рябиной. А рябина, как известно, дерево непростое, почти во всех мифах его считают магическим деревом, оберегом против нечистой силы или напротив — ведьминым деревом. Например, в скандинавских легендах рябина звалась «спасением Тора», могучего бога громов и молний, защитником человечества от злых духов и великанов. Говорили, что однажды Тор едва не потонул в бурном потоке, сотворенном коварной великаншей, и выбрался на сушу, ухватившись за ветку рябины. Считали ее и священным деревом супруги саамского бога-громовежца Хорагаллеса (имя которого, вероятно, заимствовано из того же древнескандинавского, от сочетания Тор Карл, что означает «Старик Тор»), да и само имя богини — Равдна — возможно, восходит к скандинавскому названию рябины — reynir. Точно такая же пара — бог-громовержец Укко, священное дерево которого именно рябина, и его жена богиня Рауни, имя которой также связывают с рябиной — существует в финской мифологии. 

Англичане считают, что на рябине повесил собственную мать Дьявол, а ирландцы — что, если прикрепить рябиновую ветвь над дверью, можно безнаказанно наблюдать шествие фейри на весенне-летний праздник Бельтайн. Из рябинового дерева была сделана летающая колесница самого могущественного друида Британских островов Муг Руида, носовая мачта, вырезанная из ствола рябины, помогает герою английской сказки добраться домой вопреки воле злой колдуньи-мачехи, которая велит подвластным ей демонам потопить корабль, рябиновый прутик может послужить волшебной палочкой, чтобы обратить ведьму в уродливую жабу, и на рябиновых вертелах жарят лошадиное мясо призрачные великаны для ирландского вождя Финна, а злобные ведьмы — собачье мясо для другого великого героя Ирландии, Кухулина.

По-видимому, в славянском фольклоре рябина тоже играла значительную роль, но, как уже говорила, я по нему не эксперт, а цитировать источники, в компетентности которых не слишком-то уверена, не хочу. Тем более, что, судя по всему, к рябиновой ночи дерево рябина непосредственного отношения не имеет. Может, и вовсе никакого не имеет (и чего ты, Ллирска, тогда час распиналась?) Рябиновой ночью у восточных славян зовется грозовая летняя ночь с непрестанными сполохами молний, и, насколько я поняла, по наиболее распространенной версии название ее происходит от слова «рябая», то есть пёстрая, пятнистая. Впрочем, название рябины тоже возводят к слову «рябая», так что какая-никакая связь уже есть. Кроме того, рябиновую ночь еще очень часто называют воробьиной ночью — дескать, в эту ночь стайки воробьев, напуганные вспышками молний, разлетаются в разные стороны (или наоборот, сбиватся в стайки). Вполне возможно (как мне кажется), что такая путаница произошла еще и оттого, что в украинском языке рябина зовется горобиной, а горобець — это воробей. То есть по-украински «рябиновая» и «воробьиная» звучит одинаково: горобиная.

Кстати, воробьев в славянском фольклоре сильно недолюбливают, рассказывают о них всякие страсти, что, мол, и гвозди они палачу приносили, когда Христа распинали, и место, где он прятался, указали, и (это уже лично мне прабабка-полька когда-то говорила) просто, мол, его предали — все думали, что Христос уже умер, даже муха на него нарочно села, чтобы врагов обмануть, а воробей пищал: «жив, жив!», пока Христа палач не добил. Вот, мол, в воробьиную ночь их теперь Дьявол в ад и загоняет. 

Ну и вообще, ночь эта обычно колдовская, ночь разгула нечистой силы, которую и прогоняют громы и молнии с небес.

Есть, конечно, и предположения, что рябиновая ночь выпадает на время цветения или плодоношения рябины. И что «воробьиная» — это всего лишь самая короткая ночь в году, ночь летнего солнцестояния. И даже, что на самом деле ночь носит свое имя в честь древнего славянского бога Горовина (скорее всего, как всегда, выдуманного неоязычниками). Впрочем, есть вероятность, что неоязычники (или кто бы там ни был) не так уж неправы: одна из предполагаемых этимологий имени славянского бога-громовержца Перуна связывает его со словом «гора». Дескать, священный дуб Перуна стоял на вершине горы и в него били молнии.  А мы же помним, что рябиновая/воробьиная/горобиная ночь — это ночь, когда полыхают зарницы молний? И что боги-громовержцы частенько сражаются с демонами, драконами, инеистыми великанами и прочей чертовщиной?

Но, наконец возвращаясь к восхитительному рассказу Влады Дятловой, который я озвучила на прошлой неделе, здесь рябиновая ночь, скорее, аллегория совсем другой битвы — отчаянной, презирающей любые условности, граничащей с жертвенностью любви с ненавистью. Жизни со смертью. Это битва-песня, битва-пляска, ритуал сплетенных в нескончаемый узел людских душ и тел, музыка природы.

...убивать, ненавидеть, проклинать легко... Любить тяжело, но от этого рождаются зерно, мир и дети.

А вот так «Рябиновую ночь» по моим подсказкам увидела и нарисовала нейросеть.