О "Божественной комедии"

Перечитал "Божественную комедию". Впечатления такие же, как десять лет назад. Не вижу в этой книге ничего, что стоило бы тех восторженных похвал, которые ей расточают.

Да, я в курсе, что, если сказать, что тебе не понравилось какое-то известное произведение, определенная категория людей всегда готова завопить, что это потому, что ты его не читал в оригинале. Почему-то те, кто говорит такие вещи, никогда не спотыкаются на том, что многие знаменитые люди, которые восхваляли Данте, Сервантеса или Гёте, читали их в переводе на другие языки. Когда людям нравится то, что, с нашей точки зрения, _должно_ им нравиться - тогда мы считаем, что перевод и оригинал тождественны, и что чтение в переводе ни в коей мере не обесценивает и не обессмысливает оценку произведения. Но - только удобную нам оценку. А вот если эта самая оценка нам не нравится, то то же самое обстоятельство - чтение в переводе - сразу же становится определяющим. Это, безусловно, интеллектуальная нечистоплотность.

К тому же, говорить о переводе можно там, где кто-то предъявляет претензии к стилистике, поэтике и вообще языку. Но я-то не о стиле говорю. Мне _содержание_ не нравится.

Во-первых, это - просто очень скучно. Все, что можно отнести к поэзии и художественной литературе - это всего лишь оправа для того, чтобы безостановочно и бесконтрольно изливать на читателя тонны "справочной информации" на тему истории Италии, политики, современных автору естественных наук и тд и тп. Такая бесконечно монотонная (несмотря на все ухищрения с мучениями грешников и улыбками Беатриче) и бесконечно заунывная энциклопедия, с навязчивыми и предельно неуместными - в контексте обсуждения божественных вещей - выражениями политических идей и взглядов автора.

И тут мы переходим прямо ко второму пункту.

Когда я читаю про Ад и про Рай, мне интересны, как ни странно, Ад и Рай. А Данте, хотя никто из его почитателей этого не заметил, каждую секунду всеми своими помыслами остаётся на земле, и его книга раздражает прежде всего своей бесконечной суетностью, а если быть жёстче - просто пошлостью.

В отдельных эпизодах Данте вообще опасно близок к обывателям, которым мысль об Аде импонирует тем, что они могут мысленно засунуть туда Гитлера и Чикатилло, почесав тем самым свое "чувство справедливости" - средоточие, кто бы там что ни думал, вовсе не святого благородного негодования, а совсем других чувств.

Если мыслящий человек начнёт воображать Ад, чтобы отправить туда всех, кто делал ему зло, то, какой бы справедливой не являлась его ненависть, и какими бы серьезными не были преступления его врагов, он всё-таки почувствует известную неловкость. И, скорее всего, не сможет отделаться от чувства, что он делает что-то не то и поклоняется своему гневу. Но стоит перейти от _личной_ ненависти и от жажды покарать своих врагов к "исторической", "религиозной", политической" и вообще любой абстрактной ненависти, в которой человек присваивает себе право ненавидеть и карать не от своего собственного имени, а ЗА кого-нибудь другого - за убитых или же подвергшихся насилию детей и женщин, за распятого Христа, за евреев в концлагерях... - и человек может совершенно бесконтрольно и без дискомфорта для собственной совести упиваться той же самой эмоцией. Если личная ненависть - как пропасть, которая может быть безумно глубока, но при этом имеет дно, и край, и глубину, и вообще всегда чем-нибудь ограничена, то "заместительная" ненависть - как черная дыра. Она бездонна, в нее можно падать вечно, а самое неприятное - что ты даже не чувствуешь падения.

Еще про суетность:

Когда души в Аду одержимы своей земной жизнью и земными делами и охотно начинают говорить о них - это понятно. Это, с одной стороны, источник их нынешних страданий, а с другой стороны - последнее убежище от них. И, может быть, именно поэтому их положение так безнадежно - они бегут от адских мук, вызванных их грехом, в воспоминание о грехе, и образуется порочный круг. И, хотя совершенно очевидно, что Данте имел в виду другое, после книг Льюиса все равно кажется, что, если бы они перестали так назойливо думать об одном и том же, то и Ад не удержал бы их, что они сами - стены собственного Ада.

Но то, что души в Раю так носятся с историей собственной жизни, сохраняют все свои симпатии и антипатии и жгучий интерес к своим земным делам, выглядит исключительно фальшиво и неубедительно. "Я, Юлиан, был императором... бла-бла-бла-бла..." И автору это не режет глаз своей абсурдностью и неуместностью. Если бы этот Юлиан был императором и правил кем-нибудь в Раю, в каком-то вымышленном Граде Божьем наподобие того, который описан в Апокалипсисе Иоанна, было бы понятно, почему об этом стоит говорить, но чтобы человек в Раю вспоминал то, как он с кем-то там воевал и заключал союзы на Земле - это как если бы у взрослых людей не нашлось более актуальных и интересных тем для разговора, чем со всей серьезностью и страстностью рассказывать о том, как мы сосали соску и строили куличики в младенчестве.

И да, "принцип энциклопедии" - тоже часть этой суетности. Хотя отчасти, конечно, и болезнь эпохи. За последние два века очень много говорили и кричали о том благе, которое принесло науке отделение от религии, но почему-то регулярно забывают о том благе, которое принесла _религии_ свобода от науки. Потому что, когда люди хотят говорить о Рае, а говорят о "субстанциях", движении планет и пятнах на Луне - это, конечно, тошнотворно.