О "вызывающем" почти-феминизме Добрых Женщин (женской половины катарского клира)

Термин «эмансипация», появившийся в середине 19 века, традиционно означает движение женщин за освобождение от зависимости, стремление к правовому равенству полов.
Разумеется, никакой эмансипации в средние века не было, потому что Ева сорвала яблоко, женщина – порочное создание и все такое. В христианстве вообще процветающая мизогиния (женоненавистничество) – и это норма. По меньшей мере, так думают многие и многие теперешние «знатоки эпохи» на свой лад.

Католическая доктрина в области отношения полов говорила четко и ясно: женщины как субъекта не существует, а есть набор того, что происходит от женщины и чего следует опасаться:
1. женщины жаждут плотских утех гораздо больше, чем мужчины, поэтому во избежание бесконечного совращения всех мужчин каждой женщине нужен муж. Муж будет усмирять в ней всяческие греховные начала, рационально руководя – вполне вероятно, и руководя с помощью физической силы. Типа "над женщиной есть мужчина, а над мужчиной - Бог".
2. женская природа так и тянется к греху сама собой – сплетни, заговоры, наговоры, привороты – это ее «природная» стезя. И не просто тянется сама, но и тянет мужчину, поэтому следует как можно ограничить эту область. Посему «…хорошо человеку не касаться женщины»
(к Коринфянам 7:1), ну а если уж сильно приспичило – то, ладно, можно жениться.
3. так как женская природа просто тяготеет к плотским утехам нон-стоп с момента полового созревания, то надо как-то в полезную сторону, что ли, развернуть эту тягу – поэтому любые практики контрацепции запрещались, а половой акт считался греховным, если только он не совершался между двумя супругами и исключительно с целью деторождения.
4. женская природа без вариантов греховнее мужской потому, что не тянется более не к чему, кроме интриг, сплетен и половых ухищрений. Были, конечно, женщины святые – но их минимум, и это уникумы какие-то… Даже самой идеально правильной женщине в лоне католической Церкви не «светило» ничего, кроме роли монахини или настоятельницы, живущей неприметно и замкнуто. Крестить, проповедовать и излагать свои мысли – никогда.
5. женщины попасть в рай не могут, по определению. Да-да, не смущайтесь – все серьезно! В раю все – мужчины. Если же душа какой-либо особо святой женщины достигает все же рая, перед его вратами она становится мужчиной.

Теперь как видели этот вопрос катары.
(спойлер: нет, они не заставляли всех оскоплять себя и не ненавидели детей)

1. Неравенство и различие между мужчинами и женщинами есть только на земле – и проистекает от физических тел. Нет никаких «мужских» и «женских» душ, все души равны, разница между ними кажущаяся.

[Я слышал, как эти еретики говорили, что души мужчин и женщин те же самые, и между ними нет никакой разницы, но всякая разница между мужчиной и женщиной – в их телах, деле Сатаны. И потому, когда души мужчин и женщин покидают их тела, между ними тоже нет никакой разницы]
(Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье в книге Жана Дювернуа, Реестры Инквизиции, с. 999).

2. К половому влечению склонны не только женщин, но и мужчины – в равной степени. Всякий человек находящийся в мире и не избавленный от греха (некрещеный) тянется к этому, также как и к другим грехам. Никакого безумного страха перед женской сексуальностью - и отвращения к ней тоже не предполагалось.

3. Катарская Церковь не придавала акту зачатия такую уж первостепенную роль в половой жизни своих верующих, в то время как римская позволяла секс исключительно для этого.

4. Добрые Люди не сакрализировали брак. Это не значит, что они запрещали своим верующим жениться и держали всех насильно в целибате – даже напротив, они относились к браку проще. По сути, брак как совместная половая жизнь+проживание не может интересовать Бога – Он вне материального. Все вопросы касаемо кто с кем делит постель люди решают самостоятельно - без вмешательства Церкви. На этом основании катары отрицали католическое таинство венчания, но если их верующие хотели сожительствовать друг с другом – не мешали.

[Хотя Добрые Люди не праздновали свадеб с большой помпой перед лицом Бога и людей, они во всяком случае, несомненно, «заключали» союзы между добрыми верующими, как в интересах означенных верующих, так и в интересах своей Церкви, руководя этой церемонией в качестве «Добрых Людей»...] (Анн Бренон «Катарские женщины»).

5. Поскольку души равноправны, в браке фигура мужа не важнее жены. Браки катарских верующих гораздо чаще заключались по взаимному желанию и любви, чем у их католических соседей, где свадьба являлась формой материального расчета или способом укрепления династии.

6. Касаемо необходимого в браке деторождения и отношения к абортам, катарская Церковь также была «демократичнее» римской. Конечно, Добрые Люди, которые выступали принципиально против любого убийства, в том числе животных, не могли прямо разрешать прерывание беременности, но уж точно не пугали за это адом (ведь ада, по их мнению, не существует). Дети рассматривались как естественное продолжение брака, но и бездетный брак не считался чем-то греховным.
Более того, если половой акт у католиков являлся главным доказательством того, что брак вступил в силу (типа "нет секса – не муж и жена"), то брак катарских верующих вполне мог существовать и вообще без половых отношений. Были случаи, когда Добрые Люди довольно долго жили вместе, будто бы как муж и жена, на самом деле, разумеется, между ними не было интимной связи.

7. О деторождении есть еще одно важное замечание.
Для католической прихожанки еще нерожденный ребенок - это создание Божие, уже обладающее уникальной душой, поэтому аборт есть убийство (часто как результат черной магии). Катары же учили, что все материальное к Богу отношения не имеет, тела – это «кожаные одежды» для душ, а души не зарождаются каждый раз при зачатии – переходя из тел в тела. В силу этого для катарской верующей беременность не была даром Божьим, а ребенок до рождения рассматривался не больше, чем часть тела матери. Душу же он получал в момент первого вздоха.

8. Становясь христианкой (принимая Консоломент), катарская послушница принимала все те же права, что ее братья – мужчины. То есть могла уделять крещение, проповедовать, давала общие монашеские обеты. Правда Добрые Женщины не могли высоко подняться по иерархии свой Церкви, например, стать епископами. Но! Римская Церковь и в 21 веке все еще не позволяет женщинам становится священниками, и тем более – уделять таинства и проповедовать.
Добрые Женщины не сидели в четырех стенах монастыря как католические монахини (да и монастырей у них не было), свободно передвигаясь, общаясь с верующими обоих полов, а также Добрыми Мужчинами. Они не отрекались ото всего перед крещением, но оставались членами своих семей - матерями (если до крещения у них были дети), сестрами, дочерьми, тетками, подругами. Крещение аннулировало брачные обязательства, но часто муж и жена совместно отпускали друг друга, и оба становились катарскими монахами, при этом продолжая общаться.

9. Касательно попадания в рай, то нехилый такой облом, который приготовила для женщин римская Церковь, целиком не поддерживался катарами. Мужские и женские различия, по их мнению, заключались только в физиологии, которая порождена дурным материальным началом. Для Бога нет разницы между мужчинами и женщинами – путь в Царствие открыт всем. Кроме того, Добрые Люди отрицали и Первородный грех, этим оправдывая Еву и снимая вину со всех женщин за все печали мира.

10. В период гонений на катарскую Церковь женщины играли очень важную роль. Верующие становились провожатыми, связными и просто хранителями множества тайн, как Гильельма Маури долгое время в тайне державшая дом, где катарские монахи могли устроиться на ночлег или встретиться. Добрые Женщины также продолжали свое служение в условиях подполья, явок, паролей и перевалочных пунктов в лесу.

Положение женщин в катарских общинах рассматривалось Римом не просто как экстравагантное, а как вызывающее! Возможно уже потому, что женщина «покусилась» быть равноправной частью клира, наряду с мужчинами, она «посмела» проповедовать, и даже (сейчас у некоторых товарищей из католического клира 700-800летней давности случился микро инсульт) – крестить!
[«Как есть добрые мужчины, так и есть добрые женщины, и они имеют ту же власть спасать души»] (из проповеди Гийома Белибаста, 1320 г).
В конце концов, само наличие среди катаров проповедующих женщин высмеивалась Римом и являлось признаком ереси.
Катарские женщины-верующие явно были более свободны относительно вопросов вступления в брак, семейных взаимоотношений и деторождения, чем католические прихожанки. Особенно если и муж был также из их общины – что происходило довольно распространено.

Разумеется, до женской эмансипации 19 и 20 веков, как требования полного равенства полов, было еще далеко. Но катарское общество тщательно избавлялось от мизогинии (и это уникальнейшая его особенность!) - тем более, что все прочие христианские Церкви того времени в ней утопали.