И только лихая ночь

Терпкий запах полыни

Вездесущ и горчит.

Постепенно

Зарастают горошком мышиным

Камни округи 

И быт.

Воздух свеж. 

Этим летом прохладно.

Ветер сносит из неба дожди.

Зарастают дороги тимьяном

И полынью трехлетней сады.

С неба сыплет горошком и ватой,

Льют стихи, что приносит дождем

Из Москвы, из пиона заката,

Как пыльцу и грибницу с тряпьем.

Выпадает из неба горошек

И пищит,  растекаясь в земле. -

Это мыши надерганной ватой

Строят гнезда в трухе и тепле.

***

Три оси у пустого.

Слева 

хохочет река.

Справа – осыпь сбегает к подножью

Осыпаясь и грохоча.

Мы идем по тропе как туристы –

В белых ботасах, но с рюкзаком,

А вверху – небо чистое – чистое

Нависает над склонами гор.

Впереди – тянет ленты источник

Родниковой холодной воды

В этот маленький мир из проточен

Подземелий и талой слюды.

Здесь, я слышу, как движутся оси,

Заплетая узлами следы,

засыпая листвою под осень

Пламя редких костров у воды.

***

По ночам пьют кровь 

комары и книги,

и в кустах поют соловьи-дебилы,

и орут в ночи выхлопные трубы,

на ветру шуршат, как сухие трупы,

туи и березы, темные дубы,

так приходят мысли,

и уходят дни.

И на влажный бархат

желто-красных крыш

выпадает утро.

Дышишь, но молчишь,

притворяясь сонным,

чтобы не вставать

и еще немного книгу полистать.

В этой нудной книге

бабы-колдуны,

а в другой, такой же,

старые деды

жить хотят, как люди,

а живут, как все,

босиком по стеклам

и штаны в росе.