Ещё немного об "Ужасном веке" и истории

Уж не знаю, в который раз спросили меня про эпизод из новеллы "Гори это всё" — второй в романе "Ужасный век", где...

— Вы воевали?

— Воевал.

— А… ну… за кого?

Гевин обернулся, злобно сверкнул глазами. Вопрос, конечно, не из неожиданных — однако и не из приятных. Великая война всё перемешала. Одни гвендлы, надеясь улучшить своё положение, служили в те годы королю Стирлинга. Мартин видел крещёных среди людей барона Гаскойна. Другие из древнего народа, искренне Стирлинг ненавидя, пошли под знамёна его врагов. Таких, говорят, было значительно больше.

— А какая разница? Двадцать лет прошло, мальчик… Насрать уже, кто за кого воевал-то. Король Балдуин сокрушил балеарцев, так ведь? Слава Стирлингу, героям слава? Ну да! Погляди теперь, что стало и со Стирлингом, и с героями.

Эпизод этот написан в 2016 году, и фраза "Слава Стирлингу, героям слава" в нём появилась именно тогда. Уже более-менее улеглись события реальности, откуда она родом, а как сие будет читаться в 2022 — я, конечно же, понятия не имел.

Однако менять ничего не стал. Хуже, чем переписывать текст под изменившиеся реалии — только переписывать его под догадки фэндома, как сами-знаете-какие авторы русского фэнтези. В конце концов, война — это преходящее, а искусство вечно (комэс Титаренко ерунды не скажет).

Кстати, само начало этого диалога списано из рассказа "Экзамен" Шукшина.

В целом же бессмысленно отрицать: образ Стирлинга, который одержал победу в Великой войне огромной ценой, построил вокруг той победы социальный культ и буквально живёт памятью о славном прошлом, пока всё больше и больше отстаёт от динамично развивающихся проигравших — не просто так появился.

С другой стороны... вспомним диалог маркизы Бомонт с канцлером Сантьяго из новеллы "Имперские ублюдки":

— Но ведь это и правда благие мотивы. Ты знаешь: владения моего мужа больших прочих земель Стирлинга пострадали от Великой войны. Разве лишь Скофелы претерпели наравне с Бомонтами. Двадцать лет прошло, но у меня дома всё напоминает о войне: вот глядишь на маковое поле — и будто видишь кровь, которую оно впитало. Никакой войны никогда больше не должно случиться. И я, Санти, убеждена: если для этого необходимо нечто, что дураки назовут «предательством», то так тому и быть. Одно маленькое предательство — пристойная цена за мир. Особенно если это мир для целых поколений. В Стирлинге слишком много разговоров о былой войне, чтобы умные люди не опасались грядущей… а дураки не начинали о ней мечтать.

— Сейчас любой мудрый человек хочет мира. И мы с тобой. А уж королева Анхелика, о солнце Балеарии… тем более!

Думаю, что подкованные в истории читатели отлично помнят, при каких именно обстоятельствах в реальности прозвучали слова о мире для целого поколения. Их даже произнёс носитель той же культуры, которую в "Ужасном веке" плюс-минус отражает родина маркизы.

И образ на словах вроде бы демилитаризованной державы, которая совсем-совсем не хочет реванша, да вы что, какая война, как вы могли подумать... Ну, он тоже должен наводить на некоторые аналогии. Особенно в контексте мышления того же дона Карлоса, привлечения на балеарскую службу ветеранов Великой войны (в том числе бывших врагов) и содержание сильнейшего в мире флота.

Рассматривать такие аналогии всерьёз или нет — дело читателя. Да и не вокруг них же всё в романе крутится: там ещё очень много разного.