Каждое

Из вырытой ямы лезут наверх дождевые черви, 

И яма доверху заполняется тёплой водой, 

И безглазые рыбы, утонувшие в этом бассейне, 

Всплывают к поверхности, чтобы послушать как здесь звучит метроном.

Дождь, тоже слепой, моросит по чуть чуть и крупно

Падает галька и осыпается тишина, 

И птицы, о чем-то поющие в промежутках, 

Вылетают из кустарника и падают за облака. 

Облака - настоящие,  я только что их придумал, 

Нарисовал в воздухе и руками в стороны их развел, 

Чтобы все, двадцать четыре часа, выжимая синюю тишину из суток, 

Искать хоть какой-то смысл, который совсем ушёл.

***

Я сижу на скамейке «грогги».

Здесь, меня не тревожат мысли,

В белом мраморе пустобоги

Распускают серпы рысьи,

И висит, словно меч, месяц,

И качает вокруг звезды,

И такая без слов песня,

Что нигде не звучит голос.

Этот голос немой речи

Сверлит дырку во лбу взглядом

И за плечи меня держит, 

И зачем – то сидит рядом.

***

Грусть уводит глаза в сторону. 

губы не пьют, 

полыхая алыми. 

руки полыни трехлетней 

запахи - 

полные горсти совиной нежности 

Ночью в окошко твое агукая - 

тихо,

 на ушко. 

В шепоте - гулкое... 

    Я - только губка, 

а полным именем

- 

Каждое 

- в небе и рядом 

-- облако.