Флэшмоб о современной поэзии. Сергей Пагын
Автор: Елена ЕршоваМой путь в литературу начался с поэтических экспериментов, и до сих пор поэзия осталась для меня идеальной формой сочетания музыки и слова, на которую отзывается подсознание, как инструмент отзывается на звучание камертона.
В блоге ранее Александр Зарубин представил небольшую подборку современных поэтов, включая любимую мною Ирину Валерину, с творчеством которой живу едва ли не с первого своего появления в сети.
Еще раньше представляла вашему вниманию подборку стихотворений волшебной Дарьи Христовской.
Перенимая эстафету, продолжаю серию блогов, посвященных любимым сетевым (и, конечно, публикуемым) поэтам.
Сегодня в фокусе моего внимания Сергей Пагын.
Его стихотворения отличает щемящая светлая грусть, житейская мудрость и очень бережное, заботливое обращение к окружающему миру через слово. Его стихи просты и понятны, они прозрачны, как талая вода - этот образ часто встречается в его произведениях.
Надеюсь, вам они тоже понравятся, в особенности, тем, у кого уже есть пласт житейского опыта и возрастной мудрости, чтобы ощутить сопричастность этому огромному миру, где божественное и земное, человеческое сплетаются воедино.
Мы ждали снега, а его все нет.
Вокруг такой непроходимый свет,
что белого за ним не видно света:
деревьев, огородов и домов,
над крышами изогнутых дымов,
собак в листве, которым снится лето.
И нет мне утешения ни в чем!
И, раздвигая медленно плечом
хрустящее сиянье сухостоя,
я все пытаюсь разглядеть за ним
печальный сумрак с кругом золотым
домашней лампы и лицо родное.
И плачет тонкокожая душа,
оберткою конфетною шурша -
из детства – с незабвенным Гулливером.
И хочет беспризорная она
не знания, где свет и тишина,
а бестолковой жалостливой веры.
Когда глядит молчащий человек
в своё окно на падающий снег,
то он не одинок на белом свете.
И тот, кто - зренье чуткое одно,
с ним рядом смотрит в зыбкое окно
как рты снежинкам подставляют дети,
смеясь, галдят, ещё без рукавиц,
и смахивают капельки с ресниц,
и лица поднимают в упоенье -
и кажется, что снег стоит, а ты
возносишься в объятия высоты.
Такое вот простое вознесенье.
А это стихотворение было первым, которое я прочла у Сергея Анатольевича, и оно сильно резонирует с моими собственными темами, а еще несет в себе мощный экзистенциальный заряд. Оно идеально в своей красоте и жути, закольцовывая расцвет жизни с ее угасанием.
Смерть, как мальчика,
возьмет за подбородок.
«Снегирёк… щегленок… зимородок… -
скажет нежно, заглянув в глаза.
- Ну, пошли со мною, егоза».
И меня поднимет за подмышки,
и глядишь: я маленький – в пальтишке
с латкою на стертом рукаве,
с петушком на палочке, с дудою,
с глиняной свистулькой расписною,
с мыльными шарами в голове.
А вокруг – безлюдно и беззвездно…
Только пустошь, где репейник мерзлый.
Только вой собачий вдалеке.
Только ветер дует предрассветный.
И к щеке я прижимаюсь смертной,
словно к зимней маминой щеке.
Пулю, в сердце выпущенную из ствола,
озарило вдруг, что она – пчела,
что лететь назначено ей Творцом,
а не тем, кто форму залил свинцом,
кто спустил, не дрогнув, тугой курок…
И летит она, потому что срок
сквозь тишайший воздух,
домашний дым
ей нестись к подсолнухам золотым,
пить нектар, возиться в сухой пыльце,
и затихнуть вечером на крыльце -
на летке родимом в косых лучах,
чуя запах мыла, сырых рубах
со двора, где после дневных сует
все за стол садятся.
И смерти нет.
Пока зима безвидна и пуста,
хоть с голоса, хоть с чистого листа
ты не спеши на свете проявиться.
«Да будет снег!», - уж сказано. И мы
на белое глядим из белой тьмы,
и как вода, прозрачны наши лица.
И воздух тих. Ещё чуть-чуть и он
невозвратимо будет всполошён
тугим снежком, запущенным из сада.
Начнут розовощёкие мальцы
летать на санках, щёлкать леденцы,
в которых свет январского заката.
Давай еще мгновенье подождём,
пока с небес, преображённых в холм,
свои салазки не пустили дети.
И тишина не поднимает век,
как только что воскресший человек,
не помнящий о жизни и о смерти.
Пройдя по жизни больше половины,
я не познал ни облака, ни глины,
живя ещё меж небом и землёй.
И вижу только вскользь и мимоходом
как погружает в молодую воду
ладонь ветла прозрачною весной,
как стриж летит, и длится взрыв черешни
белёсый, нежный – это воздух вешний
из тёмной кроны выдернул кольцо…
И пусть в душе то радость, то тревога,
в мои глаза печально смотрит Бога
большое неотступное лицо.