Странствие Арманда (10-11)

10. Отравленная чаша

«Негодная! Во всем ты виновата!

Мой сын погиб, тебе отдав кольцо! -

Завыла ведьма. — Суждена расплата

Обоим вам — любимым мертвецом!»

Арманд без сил на камни опустился,

Старуха же, к стене подковыляв,

Черкнула символ — тот узлом завился

И запылал, приказу тут же вняв.

«Я к предкам нынче всей душой взываю,

Себя я предаю во власть теней!

Добро и свет навек я попираю,

И проклинаю этих двух людей!

Пусть их любовь не сбудется вовеки,

Пусть станет мед как горькая полынь,

Окаменеют пусть для них все реки,

Пусть почернеют хлеб и неба синь!

Да будет так! Теперь сюда, девица,

Ступай ко мне и ниц скорей пади —

Шептать ему была ты мастерица,

А вот сейчас лежи, терпи, молчи!»

Ивонна, побледнев, ломая руки,

Покорно к ведьме тут же подошла,

Упала ниц... но тут раздались звуки,

Где слышались и бубен, и зурна.

Затем нестройный хор соединился

С мелодией гремучей и лихой.

Расхохоталась ведьма: «А, явился!

Ты вовремя, дружочек сладкий мой!»

Арманд взглянул — все словно помутнело:

Пещерный див рычал перед стеной,

Его рога и каменное тело

Казались огнедышащею мглой.

«Бери ее, неси куда придется!

Подкинь тому, кто хуже смерти сам,

И пусть она до гроба в узах бьется,

Забывшая девичий стыд и срам!»

И див схватил несчастную Ивонну

И провалился, топнув трижды в пол.

«Не смей! О небеса, моя мадонна!»

«Ха-ха, и до молитв ты снизошел!

Еще чуть-чуть, убийца кровожадный,

Тебе готовлю чашу, и поверь,

Я не волью ни капельки отрадной

Тому, кто сына растерзал, как зверь!», -

Так бормоча, смешала вмиг старуха

Слюну кабанью, волчью шерсть и кровь,

Горсть перьев сойки, три совиных уха,

Желчь людоеда, падшую любовь.

Все залила водой морскою, донной,

Зажгла костер под старым котелком,

Вскипело зелье ведьмы разъяренной —

И стало тошно в воздухе гнилом.

Еще мгновенье — и налита чаша

Из меди, злата, чудо-янтаря.

«Ну, пей, убийца! Полно уж бродяжить

По белу свету, с прошлым говоря!»

11. Превращение

Арманд хотел вскричать, однако чары

Замкнули прочно юноши уста,

Отравленным рубиновым отваром

Влилась в него проклятая судьба.

Вначале тело словно бы застыло,

Затем по жилам разбежался зной,

А после шесть чертей кругом завыло

И в пляс пошло со старой кочергой!

Он ощутил, как засаднила кожа,

Как волосы преобразились в шерсть...

Куда девалась прежняя пригожесть?

Все испарилось, а куда, Бог весть!

Уменьшился, запрыгал он по гроту

Беспомощным, дрожащим русаком.

«Ату его! Ату его! В охоту!» -

Смеялась ведьма, щелкая кнутом.

И тут же черти кинулися оземь,

И, кувырнувшись бойко чрез себя,

В обличье адском, искаженно-песьем

Погнали зайца юного в поля.

***

Бонусный коллаж «Ивонна и мать великана».