Немного о японских лошадях

Очередной флэшмоб, на сей раз от Юлии Лиморенко (https://author.today/post/318014), посвящён лошадям. Пройти мимо не смог, ибо в моём романе фигурирует не один конь, и даже не два. Сцены с их участием тоже имеются, весёлые и грустные, забавные и не очень. В первой книге один из героев конь Уголёк:  

Во второй книге появляются безымянные Рыжий и Пегий. О них, а точнее, об их породах и пойдёт речь в выбранных мною фрагментах. В первом повествование ведётся от лица главного героя, отрока по имени Сабуро:

Сначала я подумал, что это ещё одна пара жеребят. На дорогах мне не раз встречались путники, ведущие их в поводу. Взрослых коней, таких, как наш Уголёк, почти не было — за все эти дни я видел лишь несколько: красавца-скакуна князя Янагисавы, лошадь незнакомого самурая у ворот Кофу, коня, на котором мы с сэнсэем добирались до Эдо, жеребцов в конюшне Его Милости — вот и всё. Нескольких верховых я наблюдал издали, как, например, людей дома Санада, что двигались впереди нас под стягами с изображением шести монет. Кони под ними тоже были крупнее…

Все остальные шли гружёными и были заметно меньше. Поначалу я недоумевал, отчего обычные люди сплошь и рядом используют недорослей, но потом решил, что всех взрослых коней забирают себе самураи. Уточнить же не удосужился. И вот теперь выяснилось, что все виденные мною животные были вполне зрелыми, просто низкорослыми, и что крупные лошади в Японии большая редкость!

— Чего замер, твоё милосердие? — засмеялся Сакон, закрепляя на пегом коньке седло. — Не бойся, не укусит!

— До вашего жеребца, богиня, им, конечно, далеко, — присоединился Укон, прилаживая сбрую на второго, рыжего недомерка, — но тоже годные кони. Сколько заплатил, брат?

— Что значит «тоже годные»? — возмутился тот, пропустив вопрос мимо ушей. — Отличные лошадки, отечественная порода! На заморских пускай богатые даймё ездят, у них свои причуды...

«На заморских»? «Отечественная»? Это что же получается, наш Уголёк — иностранец, а вот эти два недоразумения — местные? Я шагнул к пегому и провёл ладонью по его гриве. Холка мне по макушку, на такого вскочить — раз плюнуть. Помнится, на княжеских скакунов меня подсаживали…

Конёк повернул морду, втянул ноздрями воздух и потянулся к моей подмышке. Лизнул её раз, второй, и, видя, что я не против, принялся жевать заскорузлую от пота ткань. Да, пора бы уже помыться и в чистое переодеться: последний раз я делал это, когда с пугалом речку переплывал, да и то не по своей воле…

Ровно олень какой — до чего соль любит! Опустив руку, я отстранил от себя тёплые влажные губы: угостился и хватит! За Угольком такого не замечалось.

Уголёк… Хоть я и не разбирался в лошадях, разница между двумя конями бросалась в глаза. И дело вовсе не в росте: Уголёк был строен и красив, пегий же… Голова непомерно велика, живот отвис, отчего тело похоже на пузатую бочку. Ноги мощные, этого не отнять, но и смахивают больше на мохнатые обрубки! Второй конёк вроде бы поизящнее…

Потрепав пегого по гриве, чтоб не сердился, я подошёл к Укону. Он уже разделался со сбруей и теперь крепил поперёк седла наши вещи.

— Ты, босацу, со мной поедешь! Мешки повезёт брат. — окликнул меня Сакон. — Не гляди, что рыжий мал ростом: номаго — лошади выносливые!

И действительно: когда Укон одним ловким движением вскочил в седло, рыжий конёк и ухом не повел. Взрослый человек и груз в виде трёх полных мешков были ему явно нипочём. А ведь в большом тюке лежали тяжёлые пистоли и неизвестно что ещё! Животное было заметно стройнее пегого, но при этом и ниже на пол-ладони… На таком малютке Укон, пожалуй, всю дорожную пыль лаптями соберёт!

Нет, и это предусмотрено: стремена висят достаточно высоко, правда, ехать здоровенным близнецам придётся, подогнув ноги. Хотя если судить по красующемуся в седле Укону, для него такая посадка была привычна. Всем своим довольным видом ронин словно говорил: ну и что, что колени врастопырку? Зато спина прямая!

— Прыгай уже, твоё милосердие! — в голосе Сакона сквозило нетерпение. Похоже, он завидовал брату.

В приведённом отрывке упоминается рыжий конёк породы "номаго". Эта лошадь из числа самых низкорослых пород. Выведенная в XVII веке на острове Сикоку в княжестве Иё-Мацуяма, в местечке Нома (отсюда и название), она является дальним потомком монгольских лошадей, когда-то завезённых в Японию. Выносливые, выросшие в горной местности, лошади Нома использовались в качестве грузовых на протяжении всей эпохи Эдо, но в конце XIX века им на смену пришли другие, более крупные породы. В японской армии лошади Нома не служили. В наши дни чистокровных Нома осталось не более сотни голов, в целях сохранения этой породы было запрещено её скрещивание с другими лошадьми. Существует "Общество Сбережения лошадей Нома". Вот типичный представитель, правда, иной, чем в книге, масти:

Высота в холке 110—112 см. По современной классификации лошади высотой ниже 149 см относятся к пони. В наши дни на них катают детей...

Теперь о втором коне из вышеприведённого фрагмента. Он другой породы, "кисоума" (Лошадь из долины Кисо). Вот что говорит главному герою везущий его на этом коне ронин: 

— ...Небесных лошадей я, конечно, не видал, но из земных та, что под тобой — самая лучшая! На таких наши прадеды не одну войну прошли… Варварских сколько ни привозили, всё не то: баловство, а не кони! Красивые, рослые, быстрые, но выносливости — никакой. Кормёжка вообще отдельный разговор… То ли дело кони из Кисо! Им ни горы, ни снега нипочём, едят что дают — хоть старую солому, хоть прошлогоднюю траву! У заморских лошадей копыта хрупкие: представь, их железом подковывать нужно! А у наших — кремень! Ну разве что конь перегружен или стар, и то — лапти ему сплёл, и достаточно!

Лошади из долины Кисо, что тянется вдоль одноимённой реки в горах Нагано, у японцев считаются легендарными. Во-первых, это чисто японская порода, существовавшая уже более тысячи лет назад. Во-вторых, высокие и крупные относительно других японских пород (высота в холке 132—134 см), "кисоума" использовались в качестве боевых: при раскопках на местах сражений XII — XIV веков были найдены многочисленные скелеты этих лошадей. Таким образом, они ассоциируются с конями знаменитых самурайских героев. Ну а в третьих, эта порода едва не исчезла с лица земли. В XX веке власти решили скрестить "кисоума" с крупными иностранными породами. Небольшое количество оставшихся чистокровных жеребцов превратили в меринов, то есть кастрировали, ибо толку в них милитаристы, правившие тогда Японией, не видели ни малейшего. В общем, случилось так, что к концу войны на всю страну остался один-единственный способный к продолжению рода жеребец. Восстановлением поголовья занялись жители деревни Кайда в округе Кисо префектуры Нагано. Породу спасли, но сегодня это единственное место в мире, где существует стадо "кисоума". Размер поголовья искусственно удерживают на уровне ста голов: содержать больше сельским энтузиастам, видимо, не под силу. Лошадей используют в сельскохозяйственных работах и, как и в прежние времена, в качестве верховых: столичные режиссёры регулярно привлекают местных жителей с их конями в качестве конной массовки...